Илья Слобожанский - Зайтан-Бродяга

Не знаю, может, показалось, хотя нет. В чёрном проломе торцевой стены, на той стороне улицы кто-то маячил. Наблюдал, следил как я прыгаю по кирпичным глыбам. Ладно, поглядим кто это там такой любопытный? Пригнусь и уйду по яме. Если свой, искать не станет, сам покажется. А если чужой, дело дрянь. Время не на моей стороне, ночь близка. Я человек мирный, но и пропадать за так не собираюсь, винтовка всегда при мне.

– Тинь-тинь-тинь!!! – Зовут от пролома.

– Крык-крык!!! – Отвечаю я.

– Тинь-тинь!!!

– Крык!!! – Рычу и поднимаясь в полный рост.

– Чего застыл? Шевели копытами. – Торопит давнишний приятель Мишка Вольтанутый. – Вылезай, некогда мне. – Руки и лицо измазаны сажей. На голове вязаная шапочка грязно-зеленого цвета. Ботинки красные от кирпичной пыли, да и кожаная куртка что когда-то была чёрной, теперь серо-красная в мазутных пятнах. – Где тебя носит? Спешить нужно. – Ворчит Мишка, поглядывает на руины за моей спиной. – Принёс?

– Может и принёс. – Отвечаю почти шепотом, снимаю рюкзак. – А чего тебе нужно?

– Шутишь? – Мишка улыбается и глядит с прищуром. – Отдавай карту. Некогда мне.

– Так и я не гуляю. Хочу до темноты к Бочке выйти.

– Ты чего? – Мишка хмурится, моргает точно в глаз что-то попало. Нос у моего приятеля как клубень белой, губы узкие, глаза навыкате. Смешной он, особенно когда злится. Ходят желваки, один глаз дёргается, губы поджимает. Похож Мишка на зверька тумпика. Так и хочется брякнуть – не прячь губу тумпик, дыши ровно. – Чумазого не встречал? – Спросил Мишка и отвернулся. Не любит он, когда я его рассматриваю. Совсем плохо у человека с чувством юмора. – Чего зыришь? – Шипит Мишка, глядит на меня из-под бровей. – Встречался с Чумазым?

– А должен? – Спросил и подмигнул, хотел было брякнуть дежурную шутку про его нос, но решил промолчать. На взводе Мишка, злится.

– Ага, должен. – Ворчит приятель и оглядывается.

– Ну, извини, не знал. Это тебе. – Косица вяленного мяса перекочевала к Мишке.

– Не извиняйся. – Приятель понюхал подарок и сунул его за пазуху. Не умеет Мишка говорить спасибо. – Я пустой. – Как-то виновато выдохнул он. – Если что отыщу, отдам. Ты меня знаешь, в долгу не останусь.

– Не нужно. Это я так, дарю. Чего тебе наобещал прощелыга? Что за карта?

– Не скажу. – Мишка тяжело вздохнул и плюнул на камни. – Сотню патронов за неё отсыпал. Поймаю, убью гада.

–Ты толком объясни, что стряслось? За какие заслуги патроны раздаёшь? Может, и мне отсыплешь?

– Ага, щас. Всё брошу и отсыплю. – Мишка снял с плеча винтовку и полез в разбитое окошко. – Не ходи к реке. Вояки на нашем берегу ловушки на клычей поставили! – Переплетаясь с эхом шагов донеслось от развалин. – Кого из наших встретишь, предупреди! Ловушки возле брода на мелководье! Бывай!

– А чего на нашей-то? Им что, своей мало!? – Спросил, но ответа не дождался. Мишка пропал в черноте руин.

Вообще-то Мишка неплохой парень, но с причудами. Вот как сегодня, я с ним разговариваю, а его и след простыл. Ни тебе здрасте ни тебе до свидания. А всё потому, что он из пришибленных. У них, все чуток не в себе. Мы, полезные вещи собираем, а они не нужные побрякушки откапывают. Колечки, цепочки из жёлтого и белого металла, а ещё за цветными стекляшками большие охотники. Кому оно нужно такое добро? Жизнью рискуют под завалы лезут, на чердаки взбираются, в склепах роются.

Мы с Мишкой давние приятели, можно сказать с малолетства. Мальчишками на окраине города встретились, подрались, после чего и за дружились. Мишка рисковый парень, смелый. Он с Витькой Прожжённым на гнилое озеро ходил. Витёк после того похода умом тронулся. Наверное, смрадом надышался, а может и правда что-то страшное увидал. С тех пор ему разные чудища видятся. Живёт Витёк в лесу от людей прячется, совсем одичал в глуши. А Мишке хоть бы что, как был чудаковатым таким и остался. Как и раньше для меня из дальних мест ножи и ложки приносит. Он мне свои находки, а я ему свои, но чаще покушать приношу. Один раз, я ему горшок с цацками на развалинах отрыл. Мишка тогда, разве что не танцевал от счастья. Стекляшки в серьгах ему очень понравились. На радостях и расщедрился, с десяток кухонных ножей мне сразу отдал, через день полсотни вилок с ложками притащил.

Глупый Мишка, попади он к нам на рынок с таким-то товаром, еды набрал бы два мешка. Но я его понимаю, пришибленных в мой посёлок не пускают. Да если бы и пустили, вряд ли Мишка к нам пошёл. Бояться люди мусорщиков. А всё потому что у нас в каждом доме по идиоту, а где и по несколько. Пришлых на дух не переносят, а сами в другие поселения ходить боятся. Есть и такие кто за забор носа не высовывают, уже и позабыли, когда за частокол выбирались. Именно эти больше всех и голосят, во всём и вся вестников беды видят. Ветер от болот подул – жди напастей, гром шарахнул, молния блеснула – всё, конец света приближается. Соберутся на базарной площади падут ниц, поднимут к небу руки и воют. Да так громко и противно это делают, хоть уши затыкай. Те же пришибленные десятой дорогой наш посёлок обходят. Вот и получается, никто никому не доверяет и все всех боятся. Так и живём.