Array Антология - Ведьмак - Когти и клыки. Сказания из мира ведьмака

– Мне нечего продавать.

– Ну, а твои услуги? Туда всегда толпой валят те, кому угрожают некие проклятия, заклинания и всякие там монстры. Ведьмак тут пригодится.

– Намекаешь, что меня примут за еще одну диковину? А себя ты видел?

– Да ты в меланхолии, – вскинулся Лютик, но тут же вернулся к безнадежным попыткам разгладить одежду. На некоторое время это его утишило.

Они ехали крутой тропой через молодой подлесок, сквозь завесы нагретого воздуха и клубы лесных ароматов, и во вдруг установившемся молчании Геральта снова прошила игла беспокойства.

– В меланхолии, – повторил поэт. – Но у меня есть на это ремедиум. Представь себе, к Чудовенке я добрался вместе с группкой краснолюдов. Подслушал их немного, поймал пару связок рифм, и теперь вот, сидя в подлеске, где прятался от тех гневливых уродов, творчески все переделал. Теперь у меня на вооружении есть куплет…

– Слышишь?

– Что? Я ничего не слышу.

– Именно.

– Геральт, не пугай меня! Ты что-то почувствовал?

– У тебя музыкальный слух. В здешних местах ты со вчерашнего дня. И не заметил ничего необычайного?

– Мы в долине Чудовенки, и полно тут чудов-венков…

– Нет-нет. Послушай. Вот сейчас.

Лютик покрутил головой, скривился, пожал плечами. Однако удивил Геральта, обронив небрежно:

– Ты о птицах? Ха, обижаешь меня, ведьмак. Сей феномен сразу же обратил на себя мое внимание, едва лишь я с краснолюдами съехал с холмов и углубился в лес.

– И?

– Что – «и»?

– Никого больше это не удивляло?

– Может, и удивляло. Однако время мое – замечу, ценное до чрезвычайности – полностью поглощали совсем иные дела.

– А птичье молчание – разве не хорошая тема для баллады?

– Легко узнать невежду! Никогда, Геральт, не сумеешь ты объять своим циничным разумом поэзию. Баллады, скажу я тебе, пишутся не о необычностях, но о банальностях. Искусство же состоит в том, чтоб сделать их небанальными. Тривиальное перековывается в экзотическое, отвратительное в прекрасное, ложь в истину…

– Верно, ты совершенно прав.

– Это вовсе не мои слова. Я цитировал.

– Ты совершенно прав, что я никогда не пойму эту твою поэзию.

Село они унюхали раньше, чем увидели.

– Чтоб их чума взяла, этих чужеземцев да понаехавших. Только понюхай! – простонал Лютик. – Смердит, будто тут две дивизии стоят!

Бард не слишком преувеличивал. Влажный лес дохнул на них волной валящего с ног смрада, особенно докучливого в тяжелом и парящем воздухе.

Большую часть года это была глушь, однако на время ярмарки превращалась она в цель различнейших паломничеств и пилигримств, в место воистину космополитическое и любого приветствующее раскрытыми объятиями. Сваливающаяся на здешние окрестности толпа народа должна была справлять физиологические потребности, а потому граничащий с селом кусок леса общими усилиями превращался в одно огромное отхожее место. Хотя Геральту случалось сражаться с риггерами и барахтаться в стоках, а мимику ведьмак контролировал превосходно, но и он не смог удержаться от гримасы. Лютик же отыскал где-то в глубинах своего скромного багажа пропитанный духами платок, которым и обернул себе половину лица по разбойничьей моде. Так-то они и въехали в пределы Чудовенки.

Некогда было это одно из многих сел на пограничье мира и дикости. Для обитателей село было в те поры безымянным, кое-кто полагал его абсолютным зажопьем, и даже формально, согласно записям в книгах феодальных господ, село оное носило название немногим лучшее, поскольку именовалось Верхним Миноговым. Имя же Чудовенка оно получило десяток лет тому, когда случилась в нем первая ярмарка чудес.

Произошло это попущением судьбы. Случай хотел, чтобы на эти восточные рубежи Севера, граничащие с Лирией, одновременно прибыли четыре изгнанные из Лирии же группы с подпорченной репутацией. Первой были странствующие фокусники и циркачи вместе со всей своей дикой и разношерстной компанией – бородатыми женщинами, двухголовыми карликами и даже человекозвериными гибридами. Ко второй принадлежали изгнанники из Капитула, маги-неудачники или ренегаты. Третьей группой были искатели кладов и артефактов, банда самозваных археологов, грабители подземелий, светлая полоса у которых позволила им отыскать некоторое число по-настоящему действующих предметов.

А последнюю группу, ключевую для инициирования ежегодного торгового праздника, представляла пара братьев из некогда богатой купеческой семьи. Эти учуяли барыш, предоставили капитал и озаботились слухами, сперва удостоверившись, что до долины не дотягиваются обычные нормы и правила. Конечно, маги Капитула были сами себе закон, равно как и богобоязненные жрецы многих религий. Но, как оказалось, на первую ярмарку, довольно еще вялую, не прибыл никто из магов или священников. На последующие, уже куда большие, – официально тоже никто. Однако совсем несложно было различать их среди прибывавших. А поскольку чародеи и жрецы барыш чуяли за лиги, то, едва лишь таковой унюхав, принялись инвестировать, высматривать оказии, продавать и покупать с истовой верой в черный рынок. И дела крутились, а Чудовенка процветала.