Алексей Кудесин - Школа богатырей. Возвращение Полуночи

Она указала на Любима. Тот подошёл к брошенному на пол костюму и набросил на себя зелёную чешуйчатую материю. Осталось нахлобучить большую страшную маску в виде змеиной головы, лежащую на скамье рядом.

– Хвост, ты ещё здесь? – спросил Любим, оборачиваясь назад. Чешуйчатый хвост тянулся через все помещение и примерно посредине имел ещё одну пару ног.

– Бу-бу-бу! – донеслось оттуда. – Бу-бу.

– Ёшки-матрёшки! Ничего не понял, но думаю – все в порядке!

– А Наум там не задохнётся? – озабоченно оглянулась Пелагея.

– Мы дырок навертели, – ответила Варвара с сомнением в голосе.

– Послушайте, – воскликнул Любим, замерев с головой змея в руках, – похоже, им нравится.

Варвара подошла к портьере, закрывающей небольшие оконца. Из-за них доносился шум большого собрания людей.

Желудок Любима сделал кульбит.

– А я – лихой казак! Мне ничего не страшно! – Настала очередь Остапа появиться на сцене.

Чтобы подчеркнуть казацкую принадлежность, он снял плат. Солнце играло бликами на бритом черепе. Тёмный оселедец жизнеутверждающе торчал из макушки.

– Доблесть наших воинов известна всему миру! Мы – лучшие из лучших, и мы поможем вам! – Рядом с казаком появился Ярополк в великолепной позолоченной кольчуге и с длинным деревянным мечом.

– Стойте! В лес нельзя соваться без знаний! Никто не чует природу лучше нас – дивов Белой Роси! – подал звонкий мальчишеский голос из-за кулис Конопат и толкнул зазевавшегося Болтю на сцену.

Тот кубарем выкатился под ноги казаку и Ярополку и злобно заклацал зубами, потрясая маленьким кулачком в сторону Конопата.

Шум за пределами сцены усилился. Любимка услышал хохот и свист. Он осторожно подошёл к окну и выглянул в щёлку, через которую уже смотрели Варвара и Пелагея.

Ноги подломились, едва не упал. Сцена была построена так, чтобы её хорошо было видно и с Соборной площади, и с крыльца богатырского терема – это Любим хорошо уяснил ещё накануне. Только вот вчера и там, и там было пусто, а теперь…

Отрок хотел отпрянуть, закрыть глаза руками, забыть, но было поздно. Тело обдало морозом, члены окаменели. Только и мог, что стоять и смотреть распахнутыми глазами.

Соборная площадь была полна народа. Казалось, жители всего города и близлежащих деревень явились на церемонию отбытия тягателей в Запредельные леса. А вместе с этим и представление, затеянное Харитоном и князем Александром для поднятия воинского духа и ради единения княжеств.

Теперь все эти люди глазели на сцену, тыкали пальцем, свистели, улюлюкали, смеялись. Любимка громко сглотнул и позавидовал Науму, прячущемуся в уютной темноте хвоста.

– Сынку! Неужоль спустишь похвальбу маскаляцкую?! – громовой глас перекрыл шум толпы.

Любимка позабыл о страхе и вытянул шею: просторное крыльцо богатырского терема тоже не пустовало – там стояли прибывшие князья и их первые помощники.

Кричал казак в богатой одежде. Толстенное пузо нависало над красным кушаком. Голова точно так же обрита, как у Остапа, только посерёдке лежал седой уже оселедец. Подбородок старого казака чисто выбрит, а усы свисают до ключиц.

– Не спущу, батьку! – радостно заорал молодой казак. – Ой, не спущу!

Он обратился к ошалевшему Ярополку.

– Плох тот день, коли не выдалось доброй драки! – громко произнёс он и бросился на сына воеводы.

Меч хрустнул и распался на две части. Тягатели покатились, отвешивая друг другу тумаки.

– Это не по сценарию! – заволновалась Пелагея.

Из-за кулис выметнулся Неждан.

– Я все узнал, – зычным голосом начал он, – чудище идёт… – Он увидел свалку и пискнул уже нормальным голосом. – Ого! А тут интересно! – Он азартно принялся прыгать вокруг боровшихся. – Давай, Ярик! Врежь ему! Не поддавайся!

По Соборной площади прокатился хохот и свист. Матфей перестал играть и опустил гусли. Рядом тут же появился молодой воин в кольчуге и при кинжале. На плече богатыря косо сидело глиняное чучелко с рубинами вместо глазок.

– Чего не играешь?

– Они не по уговорённому дерутся, отчего я по неоговорённому играть должон? Не-е, мне никто за это не заплатил!

Он сунул гусли в руки ошалелого наставника и шагнул к драчунам.

– Принимаем ставки. Неждан ставит гривну на Ярополка! Кто поверит в доблесть казачества?..

Над частоколом заострённых брёвнышек тут же поднялся лес рук.

– Меня! Меня запиши!

У подножия богатырского терема стояла группа купцов из Новгорода. Все как один толстые, несмотря на жару, в меховых кафтанах и соболиных шапках. Самый высокий и толстый из них довольно крякнул и пропустил бороду через кулак.