Ннеди Окорафор - Бинти

Корабль был битком набит общительными людьми, которым страсть как нравилось вычислять, исследовать, открывать новое, изобретать, читать, учиться. Эти люди не принадлежали к химба, но они и были моим народом; я все еще оставалась химба, но нас объединяло нечто большее. У меня быстро появились друзья. А спустя две недели полета и близкие друзья.

Оло, Реми, Квуга, Нур, Анаяма, Роден. В моей группе были только Оло и Реми. С остальными я познакомилась в столовой или в аудитории, где профессора, что были на борту корабля, читали лекции. Эти девушки из многоэтажных домов никогда не пересекали пустыню, никогда не наступали на змею, что прячется в сухой траве. Солнце не жгло их лишь потому, что они прятались от него за шторой. И все же эти девушки понимали, что я имею в виду, говоря о «ветвистости».

Мы сидели в моей каюте (потому что, поскольку я почти не взяла с собой вещей, она была самой свободной) и подначивали друг друга смотреть на звезды и описывать их как можно более сложными уравнениями, а потом делить эти уравнения пополам и опять пополам и так до бесконечности. Когда у вас получается математический фрактал достаточной длины, вы можете ускакать с ветки на ветку так далеко, что рискуете заблудиться в математических дебрях. Мы не покорили бы Вселенную, не будь на это способны, но дело это нелегкое. Но мы были лучшие, и состязались друг с другом, пытаясь подобраться ближе к тому, что обычные люди называют «Бог».

И там был Геру. Я ни разу с ним не заговорила, но мы улыбались друг другу с разных концов стола за обедом. Прежде он жил в одном из городов, таких далеких, что я вполне могла счесть их порождением своей фантазии; там шел снег, мужчины скакали верхом на огромных серых птицах, а женщины умели говорить с этими птицами, не раскрывая рта.

А однажды Геру с какими-то своими друзьями стоял за мной в очереди на раздаче еды. Я почувствовала, как кто-то дернул меня за одну из косичек, и резко повернулась, уже готовая рассердиться. Я встретила его взгляд, и он быстро отпустил мои волосы и поднял руки, словно защищаясь.

– Я просто не мог удержаться, – сказал он. Кончики его пальцев окрасились отжизом.

– Не в состоянии держать себя в руках? – огрызнулась я.

– У тебя ровно двадцать одна косичка, – сказал он, – и в каждой по три переплетенных прядки. Это какой-то код?

Я хотела ответить, что это и вправду код и что особым образом заплетенные косички могут рассказать все про мое происхождение и родню, культуру и историю. Что этот код разработал мой отец, а мать и тетушки показали мне, как вплетать его в волосы. Однако при взгляде на Геру сердце мое вдруг забилось так быстро, что все слова куда-то подевались, так что я просто пожала плечами и отвернулась, чтобы принять свою тарелку с супом. Геру был высоким, и я никогда не видела таких белых зубов, как у него. И он был очень хорош в математике, мало кто усматривал код в том, как я заплетаю свои волосы.

Но мне так и не выдалась возможность рассказать ему, что в мои косы вплетена история моего народа. Потому что случилось то, что случилось. И произошло это на восемнадцатый день путешествия. Еще пять дней, и мы должны были прибыть на планету Оозма Уни, самое знаменитое, самое продвинутое учебное заведение во всем Млечном Пути. Я была счастливей, чем когда-либо в жизни, и дальше, чем когда-либо в жизни, от дома и семьи.

Я сидела за столиком, уплетая десерт, молочное желе с кокосовой стружкой, и исподтишка поглядывала на Геру, который смотрел в сторону. Тогда я отложила вилку и взяла в руки эдан. Я рассеянно играла им, наблюдая, как Геру разговаривает с парнем, что сидел рядом со мной. Нежный прохладный десерт таял у меня во рту. Поблизости Оло и Реми пели песню своего города, поскольку они скучали по дому, – песню, которую полагалось петь, повышая и понижая голос, словно ты водяной дух.

Потом кто-то вскрикнул, и грудь Геру взорвалась, обрызгав меня теплой кровью. За его спиной стояла медуза.

В наших обычаях молиться неодушевленным предметам почитается за святотатство, но я все равно молилась. Я молилась металлу, состав которого не сумел определить даже мой отец. Я прижала его к груди. Зажмурила глаза и молилась – я под твоей защитой. Пожалуйста, защити меня. Я под твоей защитой. Пожалуйста, защити меня.

Тело мое содрогалось с такой силой, что я поняла, что это значит – умереть от ужаса. Я затаила дыхание – запах чужаков забил мне нос и рот. Кровь Геру, влажная и густая, окрасила мне лицо. Я молилась загадочному металлу, из которого был сделан мой эдан, потому что это было все, что удерживало меня на этом свете.