Юлия Ляпина - Фея страшных снов

– Это портянки, госпожа Роден, их наматывают на ноги вместо чулок.

Девушка удивленно рассмотрела ткань, ничего не поняла и жалобно спросила:

– Надеюсь, никто не заметит, если я буду ходить в чулках?

– Заметят! – решительно отверг ее попытку штабс-капитан, – Вам следует научится наматывать портянки, ведь Вы теперь состоите в военном ведомстве.

– Но кто сможет меня научить? – щеки Александрины слегка зарумянились.

Смотреть на голые мужские ноги было крайне неприлично, а уж демонстрировать свои… Эконом тоже, кажется, растерялся, но тут за их спинами тихонько прокашлялся унтер-офицер:

– Так господин штабс-капитан, Магда показать может, прачка наша, она в молодости при полку была.

Эконом странно хмыкнул, но идею одобрил:

– Вот видите, госпожа Роден, выход есть. Пауль к Вам Магду пришлет, чтобы к завтрашнему дню Вы были готовы и одеты по всей форме.

Лина только тихонько вздохнула. Последним офицер выложил на стол небольшой сверток и, низко склонившись над гроссбухом, пробормотал:

– Это…кхм… для Ваших женских дел.

Девушка в недоумении взяла пакет, попыталась развернуть, поняла, что мужчины страшно конфузятся и просто сунула его под мышку:

– Спасибо, господин штабс-капитан. Это все?

– Денежное довольствие получите в конце месяца, дополнительный паек тоже, распишитесь вот тут, тут и тут…

Александрина легко подмахнула строчки в гроссбухе, посмотрела, как терпеливый Пауль собирает ее «довольствие» в большую корзину и вышла в коридор, чтобы не мешать.

Она так увлеклась изучением одежды, что совсем позабыла про своих призрачных друзей. Зверюшки были тут как тут: толпились в коридоре, ползали по стенам, свисали с потолка. Многие из них были маленькими и нестабильными – колыхались, лопались, как мыльные пузыри, распадались на кусочки и собирались вновь, но были и пугающие своим обликом матерые страхи, «украшенные» иглами внутренней боли, рогами настойчивости, окутанные липкой паутиной навязчивости. Таких крупных порождений ночи девушка еще не встречала.

Ей впервые стала так остро понятна разница между мужским и женским миром: в Школе кошмары прогоняли, испуганной девочке давали успокоительные травы или теплое молоко с медом. Ночная няня могла и посидеть с зареванной малышкой, гладя мокрые от пота кудри, прогоняя даже мелкий, но болезненный страх. В Корпусе страхи скрывали. Очень уж много крутилось вокруг мелких монстров, способных вызвать опасение, что кто-то узнает о дурных снах, или о мучительных воспоминаниях.

Александрине понадобилось немало сил, чтобы усмирить их, заставить повиноваться или, хотя бы, не рычать угрожающе в ее сторону. Ее сумрачный шлейф бессильно повис, отдав почти все скопленные силы. Поняв, что уже едва держится на ногах, девушка двинулась по коридору к маленькой табуретке в углу. Не дошла, сползла на пол, пачкая платье кровью из носа. Когда унтер-офицер, собрав все свертки и пакеты в корзину, вышел наконец в коридор, Лина успела прислониться к стене и поднести к губам флакончик настойки восстанавливающей силы, радуясь тому, что директриса убедила ее носить это средство с собой вместо флакона с нюхательной солью.

– Ох, ты ж! – выронил корзину Пауль, бросаясь барышне на помощь, – неужто, нам хворую прислали? – бормотал он себе под нос, пытаясь усадить девушку на ту самую злосчастную табуретку.

– Не волнуйтесь, господин Пауль, – бледная как смерть девица слабо отмахивалась от его попыток помочь, – я не больна, просто устала. Мне бы горячего бульона или крепкого сладкого чая и снова все будет хорошо. Твари у вас тут, – девушка поежилась, – матерые! Как вы с ними только живете?

Старик непонимающе покрутил головой, разглядывая абсолютно пустой коридор. Неизвестно, что он подумал, но, к счастью, на шум в коридор выглянул подтянутый молодой человек из другой двери. Увидев женщину в крови, сначала растерялся, но, получив короткое четкое объяснение от старого служаки, быстро вернулся с кувшином воды, помог Лине встать, утереть кровь и уже вместе с Паулем довел девушку до ее нового жилища.

Идти пришлось далеко. К счастью, по дороге им никто больше не встретился. Незнакомец представился корнетом Ивиным:

– Я служу здесь писарем, – чуть смущаясь, добавил он, – если Вам потребуется переписать ноты, или стихи, обращайтесь.

Пауль Могг необидно хмыкнул, но подтвердил, что «господин корнет точно лучше всех в Корпусе пером владеет и книжки умные почитывает». Лине трудно было идти, но пару любезных слов для нового знакомца она нашла, радуясь тому, что воспитание в Школе приучило ее быть вежливой даже теряя сознание.