Хранитель Историй - Восход некроманта

– Тебя подбросить? – спросил он.

Аврелиан ответил слезившимся взглядом, после чего взобрался к грузу. Кучер не стал лезть с расспросами, хотя вся его натура кричала об этом, но он многое понял и из нависшего молчания. До Лина они добрались благополучно. Юноша бросил монету вознице и направился в первый попавшийся трактир. В этом заведении царил традиционный для всей империи полумрак, скрывавший лица немногочисленных посетителей и даривший блаженную прохладу, нарушаемый только светом одиноких свечей на столах. В душном заведении стояли как большие столы для компаний, так и небольшие круглые столики для посиделок максимум втроем. В трактире громко гудели разговоры. Юноша подошел к стойке с трактирщиком, едва различимым, и заказал себе плотный обед и много выпивки, после чего уселся за один из маленьких столиков. Боль в желудке заставляла его держаться за живот и сидеть чуть скривившись, пока он ожидал еду. Когда же запах жареного мяса ударил в ноздри, он набросился на еду, после чего стал давиться горькой серой жидкостью и дал наконец всю волю переполнявшим его чувствам. Шероховатый стол послужил отличным собеседником бившейся об него голове, верещавшей лишь гласные звуки. До крови в пальцах юноша царапал свой стул, когда терял равновесие и пытался удержаться. Еще несколько глотков заставили его уронить и разбить кружку, так что ему пришлось ватными ногами, качаясь как маятник, идти к стойке просить новую. Трактирщик попытался его поддержать:

– Да ладно, парень, она еще пожалеет об этом!

Сначала Аврелиан замолчал и удивленно уставился на него, но затем, когда до него дошел смысл сказанного, он залился безумным смехом, поскользнулся и упал. Перед глазами вспыхнуло ночное небо и наступила темнота.

Проснулся он на жестком матрасе в низкой комнатушке. Сколько прошло времени сказать было сложно, так как окон в помещении не оказалось. Юноша лежал в луже своей крови и отрыжки, кости были словно сделаны изо льда, а во рту только песка не хватало для полной картины сухости в нем. Немыслимых усилий ему стоило поднять веки, о движении других частей тела не было и что говорить. Ему казалось, что он превратился в холодное желе, которое очень не хотело растекаться, но любое движение начинало его распад. Глаза высохли, так что через новую боль он их прикрыл, но вместо ожидаемого мрака перед ним была палитра художника, которую уронил ребенок. Даже дышать ему было больно, поскольку воздух казался ему как минимум пламенем солнца. В этих мучениях он услышал голос:

– Проснулся? – Аврелиан издал протяжной стон. – Отлично. Выпей это, тебе полегчает.

Некто из-за круговорота цветов приблизился. Чья-то твердая рука взяла мягкого как мокрая глина юношу за спину и приподняла, а другая приставила ко рту что-то стеклянное, откуда в нутро несчастного полилась прохладная жидкость. Юноша поперхнулся, поскольку глотать было так же сложно, как и делать что-либо еще, но когда живот наполнился той влагой, то ему и правда стало лучше. Усталость оставалась, но мучения прошли. Аврелиан вновь открыл глаза и увидел перед собой знакомое лицо алхимика Норонина, который тотчас отнял у него пустую колбу и протянул графин с водой.

– Так-то лучше. Что у тебя стряслось?

Аврелиан уставился в свои ноги, не решаясь ответить. Алхимик уселся рядом на полу и сказал:

– Я вчера случайно здесь оказался и увидел тебя, лежащего на полу. Я снял тебе на сутки комнату. Что бы то ни было, встряска была у тебя ужасная, – у юноши взмокли глаза, и он держался изо всех имевшихся сил, чтобы не дать воли слезам. Алхимик взял его за плечо, и взволнованно продолжил: – Парень, да что с тобой?

Аврелиан, не глядя на собеседника, сделал самое спокойное лицо, какое только мог, и ответил:

– У меня умерла вся деревня.

Норонин отстранился от него, а сирота уткнулся лицом в матрас. Алхимик долго смотрел в сторону, а затем извлек откуда-то из-под одежды маленькую горелку, колбу и пару мешочков. Он сказал:

– Вот что мы сделаем: я пойду куплю еще выпить, а ты пока сделай зелье для отрезвления. Просто насыпь в колбу маленькие горсти порошка из каждого мешочка, залей водой и поставь на горелку. Как только цвет раствора сменится на золотой, убери колбу и потряси четыре раза.

После этих слов старый алхимик отдал все юноше, щелчком пальцев зажег горелку и ушел. Аврелиан, почувствовав поддержку, немедленно стал действовать. Он осторожно насыпал в колбу порошки, залил водой из графина и поставил на огонь. Цвет жидкости долгое время менялся то в лиловый, то в коричневый, и за каждым его изменением юноша следил так, словно от этого зависела его жизнь. Наконец раствор блеснул золотом и в самом низу сосуда стал чуть-чуть оранжевым. Юноша схватил сосуд и потряс ровно четыре раза. После этого он поднял глаза и увидел перед собой улыбающегося Норонина.