Екатерина Соболь - Медная чайка

Дочка плотника рядом с Гвен тихо, безнадежно заплакала, и та пихнула ее в бок.

– Ты уже и так вся распухла, – прошептала Гвен. – Ну, не плачь! Аниму беречь надо.

Она испытывала непреодолимое желание коснуться руки соседки и передать ей немного анимы, чтобы та перестала лить слезы и вспомнила, как хороша жизнь, но все запасы теперь хранились в чайке, и Гвен изо всех сил затолкала поглубже панику от внезапной мысли: какая же она теперь волшебница, если у нее нет магии?

Всех младенцев Смотритель нагрузила на руки четырем девочкам постарше и куда-то их повела, так что Гвен решила воспользоваться ее отсутствием.

– Давай я тебе очень смешную шутку расскажу, а ты меня поблагодаришь? – с жаром забормотала Гвен, дергая плачущую соседку за рукав. – Это мне Ульвин рассказал, слышал от кого-то из лесных. Заходят однажды в лес кот, бык и гусыня, а бык и говорит…

Но бедняга только пуще заревела. Она уже, кажется, не могла остановиться, и Гвен зашептала что-то успокаивающее, как делала мама. Потом еле слышно запела колыбельную, потом скорчила смешную рожу, но это тоже не помогло, наоборот – заслышав тихое пение Гвен, к рыданию присоединились все, кто стоял вокруг, и Гвен растерянно замолчала. Все оказалось немного сложнее, чем она представляла.

– А можно спросить? – обратилась Гвен к Смотрителю Один Один, когда та вернулась и повела ее и еще человек пять к одному из домов. – Нас когда отпустят?

– Не отпустить, – поколебавшись, ответила та.

– В каком смысле? – не поняла Гвен. – Ну просто скажите, когда?

– Плохо слушать? Быть здесь всегда до дальнейшие распоряжения. Не задавать вопрос. Не говорить с друг друг. Не нарушать порядок.

– А плакать можно? – в шутку спросила Гвен, потому что на раздающиеся отовсюду рыдания Смотритель не обращала внимания и никого не пыталась утешить.

– Нужно, – удовлетворенно кивнула Смотритель. – Плакать, бояться, сердиться. Это питать анимус Селения.

– Что такое анимус? – не поняла Гвен, но Смотритель уже распахнула дверь дома, втолкнула всех пятерых туда и закрыла за ними дверь.

Окон не было, но к темноте глаза скоро привыкли. На полу лежали ряды матрасов, и с них пялились на новоприбывших девочки, жившие тут еще до них. Гвен рухнула на ближайший свободный матрас и огляделась. Здесь Ястребов не было, а значит, настало время попробовать.

– Я была золотой волшебницей, – шепотом сказала она, когда все перестали шуршать и улеглись. Тишину нарушал только еле слышный плач тут и там. – У меня больше ничего нет, но я вам кое-что расскажу, а если вам понравится, вы меня поблагодарите. Хорошо?

– Нам нечем благодарить, – угрюмо ответила незнакомая девчонка.

– Мне хватит самой крохотной крупинки, – успокоила Гвен. – А если анима у вас подрастет, вам точно хватит расплатиться. В общем, слушайте. Да, магия куда-то делась, но моя мама – лучшая из волшебниц, и она мне рассказывала главное правило: все на свете находится в этом, в рав-но-весии. Если магии сейчас нет, то она где-то копится и, когда вернется, засияет так, что мы упадем от восхищения. Разумно?

Девочки переглянулись.

– Ну… да, – прошелестела одна, блестя глазами из темноты. – А когда это будет?

– Не знаю точно, в этом и есть приключение. – Гвен сложила ладони под щекой. От всех переживаний у нее начали слипаться глаза. – А мы пока аниму накопим. Только представьте, что сможете сделать, если у вас ее будет полно! Вообразите изо всех сил!

– Я заведу щенка, моего собственного, – мечтательно прошептала девочка у самой стены. – Мама несколько раз говорила, что разрешит взять у кого-нибудь из пастухов, если я буду хорошей.

– А я создам себе самые красивые наряды, – подхватил другой голос. – В моей деревне все бедные, даже плохонького волшебника нету, и мне все сказали, что я никогда много не накоплю. А я хочу такое платье, чтобы на нем вышитые цветы распускались, пока я по улице иду.

– Хочу, чтобы меня полюбил сын нашего рыбака, – тихо сказала девочка постарше. – У него такие ямочки на щеках! Говорят, от сильной анимы хорошеют, вот и стану красавицей, и он сразу меня заметит.

К разговору присоединялись все новые голоса, и Гвен сосредоточенно воображала все эти маленькие мечты так, будто они исполнились уже сейчас. Кажется, остальные делали то же самое: лица вокруг разгладились, плач стих. В длинной угрюмой спальне вдруг стало чуть светлее, и Гвен охнула, приподнявшись на локте. Она не ожидала от своей затеи такого сокрушительного успеха.