Ричард Кнаак - World of Warcraft. Трилогия Войны Древних - Душа Демона

Он чувствовал, что и его лицо изменилось, чувствовал изогнутые рога, торчавшие прямо из лба. Ничто в новом облике не напоминало ему о прошлом воплощении, и он задавался вопросом, как же его узнают другие.

Затем, поколебавшись, он протянул руку и коснулся своих глаз… и понял, что именно они – его клеймо. Он чувствовал, как внутри него с каждой секундой растет и крепнет сила. Теперь он мог разглядеть даже тонкие нити магической энергии, что создали его новое тело. Он видел, как невидимая рука бога перекроила его тело, даруя невиданную прежде мощь.

Он наблюдал, как его бог продолжает свою работу, удивляясь и восхищаясь ее совершенством. Он видел, как становится первым из слуг нового рода, которому позавидовали бы даже те, кто состоял в свите его господина.

На все это он глядел искусственными глазами из черного кристалла, из центра которых разбегались рубиновые прожилки.

Это было клеймо, по которому те, кто когда-то знал его, вспомнят его имя и познают новый страх.

Лорд Кур’талос Гребень Ворона стоял перед высоким каменным троном, на котором он обычно вершил суд и смотрел на собравшихся командиров. Высокий даже для семифутовых ночных эльфов, он обладал вытянутым узким лицом, очень походившим на облик черной птицы, чье имя он и носил, даже если не брать в расчет изгиб носа. Непослушная борода и строгие глаза добавляли мудрости и силы его облику. Он носил серо-зеленые доспехи, такие же, как и у его солдат, но отмечал свой высший ранг развевающимся золотым плащом и массивным шлемом, украшенным красным гребнем, из которого была видна голова ворона.

За креслом висели парные знамена его дома – квадратные стяги насыщенного пурпурного цвета с силуэтом черной птицы точно посередине. Знамя дома Гребня Ворона фактически стало символом защитников, пусть даже среди собравшихся здесь были те, кто также относился к знати, некогда благословленной самой королевой.

Впрочем, сам лорд Гребень Ворона к ним не относился, и по мере того как Малфурион слышал его, беспокойство юного друида относительно направления контрнаступления ночных эльфов росло с каждой минутой.

– Совершенно ясно, – подчеркнул бородатый ночной эльф, – что сосредоточиться стоит на Зин-Азшари! Эта мерзость выползла оттуда, туда мы и должны нанести удар!

По рядам собравшихся прокатился одобрительный рокот. Отрезать врага от его ключевой позиции! Без Зин-Азшари, не имея возможности получить подкрепление, демоны, уже находящиеся на поле боя, наверняка потерпят поражение.

– Но мы столкнемся не только с чудищами из другого мира! – продолжал Гребень Ворона. – В Зин-Азшари нам придется противостоять самому двуличному врагу – нашему собственному народу!

– Смерть высокорожденным! – раздался чей-то крик.

– Да! Высокорожденные! Это они, ведомые советником королевы, лордом Ксавием, навлекли на нас эту беду! Именно они теперь должны встретиться с нашими мечами и копьями и заплатить за свои преступления! – Лицо аристократа становилось все более мрачным. – Они, которые держат в плену нашу дорогую Азшару!

Теперь из глоток собравшихся вырвался гневный рев. Некоторые восклицали: «Благословенна будь наша Азшара, Светоч Света!»

– Даже сейчас они остаются слепыми, – тихо пробормотал кто-то рядом с Малфурионом.

Друид обернулся и посмотрел на рыжеволосого мага, Ронина. Даже будучи на фут ниже ночных эльфов, широкоплечий чужак выглядел скорее воином, чем мастером чар. Единственный человек среди собравшихся и вообще единственный человек в мире, насколько было известно Малфуриону, Ронин становился причиной разговоров лишь благодаря одному своему присутствию. Ночные эльфы, высокомерные и предвзятые, когда дело касалось других рас, все же относились к магу с почтением из-за его силы, однако мало кто из них пригласил бы его в гости.

Впрочем, еще меньше шансов получить такое приглашение было у высокого, почти как Малфурион, и до абсурда мускулистого существа рядом с магом, напоминавшего вставшего на задние лапы медведя. За спиной у него висел огромный двусторонний боевой топор, сделанный из дерева, но почему-то блестевший, точно сталь.

– Те, кто не видит правды, добровольно обрекают себя на поражение в битве, – проворчал клыкастый зеленокожий воин, чьи философские слова никоим образом не сочетались с диким обликом.

Броксигар или Брокс – он предпочитал называть себя именно так – лишь покачал головой в ответ на непоколебимую верность ночных эльфов своей королеве. Циничная же ухмылка Ронина, порожденная словами орка, только усилила неприятное чувство отчужденности Малфуриона от соплеменников. Маг и орк без труда видели то, что в упор не замечали его сородичи (кроме самого друида): Азшара должна была знать, что происходит во дворце.