Анджей Ясинский: Толлеус. Учитель – ученик

Старик шел впереди, раздвигая посохом жесткие стебли, поднимающиеся выше пояса. Внезапно буквально в четырех шагах перед ним с земли поднялось мохнатое тело. Толлеус сперва решил, что потревожил одну из пастушьих собак, но по размеру и прижатым к голове ушам быстро сообразил, что наткнулся на волка, рискнувшего пробраться на луг. Кроме спины и ненавидящих желтых глаз, ничего не было видно, но легко можно было представить разинутую пасть, вооруженную огромными зубами, и вываленный красный язык. Зверь, рискнувший в одиночку так далеко забраться на охраняемую территорию, пребывал в явной нерешительности: броситься ли наутек, напасть или затаиться. Очевидно, он был уверен, что двуногие его не обнаружили, хотя на самом деле это ему трава загораживала обзор, но не им. Искусник замер: прогнать зверя или даже убить проблемы не составляло. Однако рядом был Оболиус, и в воспитательных целях неплохо было бы эту ситуацию как-то использовать. Первым делом старик накрыл себя и подростка, который послушно остановился рядом, защитным пузырем. Обезопасившись таким образом, он тихонько шепнул ученику:

– Там волк.

– Вижу, – отозвался Рыжик, догадавшись переключиться на истинное зрение: в силу невысокого роста увидеть зверя глазами он не мог.

– Смотри, что я делаю, – велел искусник и быстро сформировал несложное плетение.

Прежде чем что-либо произошло, творение Толлеуса птицей взмыло ввысь и затерялось среди туч. Недоумение не успело проступить на лице мальчишки, как вдруг молния, расколов небо, ударила точно в людей, оглушив их. При соприкосновении с защитным пузырем грозовой разряд распался на сотни маленьких светящихся змей, которые пробежали по невидимой поверхности сферы и исчезли в земле, опалив траву по кругу.

Первым среагировал волк, который, жалобно скуля, сейчас же кинулся наутек. Потом, шумно выдохнув, очнулся Оболиус:

– Это вы?

– Я! – самодовольно улыбнулся бывший настройщик, но тут же скривился – в лицо ему шибанул отвратительный запах озона. – А теперь давай-ка ты: прижги серому хвост!

– Я? – искренне удивился юный искусник. – Я не умею!

– Тут все очень просто, вот образец. – Перед глазами помощника вновь появилось давешнее плетение. – Поторопись, пока волк до леса не добежал.

Действительно, трава колыхалась уже далеко. Еще минута, и зверь достигнет опушки леса и юркнет в спасительные кусты. Туда не сунутся даже огромные пастушьи собаки, которые сейчас с лаем торили свои дорожки в траве по следу серого разбойника.

Оболиус, мигом оценив, какие перспективы для него откроются, если он овладеет плетением молнии, с энтузиазмом принялся за дело, от усердия закусив костяшку указательного пальца и краснея от натуги. Нужно сказать, в отведенное время, пока взъерошенный хищник несся к чернеющей вдали полоске леса, ученик искусника уложился и торопливо наполнил плетение маной – старик даже не успел ничего сказать. Грохнуло, и снова светящиеся змейки на миг оплели невидимую защиту.

– Бестолочь, – взвизгнул старый искусник, когда к нему вернулся дар речи. – Что творишь?! Чуть нас не зажарил! – При этих словах он в сердцах приласкал подростка посохом по мягкому месту, а после схватился за настройки своего жилета, чтобы унять сердцебиение.

Чуть отдышавшись, снова взялся за посох, но Оболиус был настороже и ловко увернулся от удара.

– А что я! – огрызнулся Рыжик. – Сработало же как надо. Я все правильно сделал, вот же ваш образец! – Парень ткнул пальцем в воздух, где до сих пор висело плетение Толлеуса.

– Это нам повезло, что моя защита еще не развеялась. Я ведь ее только для своего разряда ставил, чтобы показать, как работает. А ты… – Старик замолчал, разглядывая свое творение, потом снова принялся бранить парня, но уже гораздо тише: – Так ведь думать надо! Думать! Я ж сказал – в волка. А ты что, слепой, привязку не видишь? Мы же уже проходили метки. На зверя надо было плетение наводить, а не бездумно копировать!

– Больно я разбираюсь, что тут да как, – насупился Оболиус. – Сказали сделать так – я сделал.

– Ты что это! – Толлеус даже закашлялся. – Как это «не разбираюсь»?

– Ну, по частям-то понимаю, что для чего, – стушевался ученик и виновато потупился. – Просто все равно… Плохое плетение, сложное. Можно проще!

Толлеус смерил Рыжика тяжелым взглядом:

– Ах неужели! По-твоему, искусники – все дураки, да?

От резкой отповеди Оболиус на мгновение опешил и побледнел, но тут же взял себя в руки: