Юрий Романов - Технология проклятия

– Ну, это уже, как грится, не нашего ума дело. Милиция пускай разбирается, самоубийство там, или просто свихнулись они все хором от жизни нелегкой…

В этот момент в цеху прозвучал громкий звонок, означавший начало обеденного перерыва.

– О, вот и всё. Война войной, а обед по расписанию, – радостно сказал дядя Ваня, потирая руки. – Ладно, Максим, я тут буду. А ты можешь вместе с братом своим в столовую сгонять. Кормят там в целом неплохо. Никто вроде ни разу не травился.

– Ладно, попробую.

Стрельцов спустился вниз на первый этаж и направился к станку, куда поставили трудиться Артура Нарзакяна. Как оказалось, его горе-напарник, несмотря на начало перерыва, до сих пор вкалывал. Причем труд ему давался явно тяжко.

Артур пытался совладать с тонкими слоями резины, которые непрерывно вращались на механических вальцах. В задачу Локатора, судя по всему, входило разрезать во время движения резиновый настил на несколько полос и не давать ему застревать в щелях вальцов. Было со стороны очень забавно наблюдать, как Артур суетливо и неуклюже передвигался, путался в потоке резиновых пластов, ужасно криво нарезал их и вообще крайне нетвердо стоял на ногах, постоянно смахивая ручьи пота со лба.

– Эй, Артурчик, уже план перевыполняешь? – усмехаясь, позвал его со спины Стрельцов.

Локатор обернулся и показал ему жестом фразу: «Подожди».

– Завязывай, обед уже!

Артур кое-как добрался до кнопки остановки станка, нажал её, и пласты резины на вальцах сразу прекратили движение. После этого Нарзакян еще раз смахнул пот, с трудом выпрямился и снял марлевую повязку с лица. На грязной физиономии Артура от маски остался нелепый белый участок в районе рта и носа.

– Ну что? Ты как, герой соцтруда? – спросил Максим, не прекращая улыбаться.

– Это, мать вашу, самое худшее задание за всю мою службу в управе, – раздраженно сообщил Артур, тяжело вздыхая. – Я был прав: денек предстоит веселый. Ещё только полсмены отпахали, а я уже прямо сейчас готов ласты склеить. Уши еще болят от этого фона повсеместного, даже беруши долбанные не помогают. Вертел я, мля, на причинном месте эти ваши заводы!

– Да ладно, Артурчик, соберись. Нам тут еще долго впахивать, пока задачу свою не выполним.

– А я смотрю, Макс, судя по твоей довольной харе, ты там неплохо устроился.

– Я? С чего ты взял? У меня там, знаешь ли, тоже не перебирание бумажек. Вон, чумазый не меньше твоего.

– Ага, небось специально сажей измазался, чтоб мне не обидно было.

– Ну ладно, хорош гундеть, труженник. Погнали лучше в столовку.

– Я бы сначала лучше перекурил. Сил уже нет.

– Ну, пошли на улицу. Ты покуришь, а я воздухом подышу.

Через пару минут Стрельцов и Нарзакян вышли на улицу в замкнутый внутренний двор, окруженный с четырех сторон заводскими корпусами. По сравнению с шумным цехом, снаружи стояла умиротворенная тишина, а вокруг не было видно ни души, так как работники, видимо, всем скопом уже отчалили на обед.

Уберы встали неподалеку от ворот. Артур жадно закурил сигарету, а Максим просто лениво осматривался вокруг.

– Наставник-то хоть нормальный тебе попался? – спросил Стрельцов.

– Ага, десять раз, – сделав глубокую затяжку, недовольно ответил Нарзакян. – Парень, даже младше меня. Гришей зовут. Ушлый, гаденыш. Всё мне быстро рассказал, показал, я даже запомнить толком не успел. «Это сюда, это туда, сим салабим, вуаля». А как только я ему тупо кивнул, что типа всё понял, он сразу свалил куда-то восвояси. Типа я сам тут справлюсь. В итоге я за него почти всю работу и делал. Хотя делал – это еще бабка надвое сказала. Чую, девки из местного ОТК знатно материться будут после моих первых резиновых поделок. А у тебя там как?

– У меня чуток получше. Мужичок-работяга старой закваски. Балабол, с алкашкой на «ты», два года всего до пенсии осталось. Он тут уже лет тридцать работает, всё про всех знает. И, кстати, я от него уже кое-что касательно нашего дела узнал. Правда, сомневаюсь, что нам это чем-то поможет…

– Ну, и что там?

– Да так, фигня на самом деле. Говорит, что ему один знакомый работник из соседнего корпуса наплел какую-то легенду, что якобы на Обводном канале древнее языческое проклятие лежит. Вроде как могилу там вскрыли одну при прокладке теплотрассы лет семьдесят назад. Останки человеческие нашли, плиты какие-то ритуальные. Так вот с тех пор в том районе, где наших пятерых утопленников нашли, каждое десятилетие происходит волна похожих самоубийств. Типа разум у людей затуманивается, и они просто так без причин в воду сигают.