Николай Романов - Макс

Утро прошло как обычно, разве что погодка была просто прекрасной, и от того настроение было хорошим, несмотря на ранний подъём. У колодца я повстречал заспанного Михеля и убедился, что планы в силе. Договорились, что я подойду к нему, когда закончу с делами по хозяйству. Дома, умывшись и позавтракав, я управился с животными и их нуждами. Потом по просьбе Кары помог ей немного с огородом. Нужно было вскопать грядку, чтобы посадить что–то нужное. Затем, убедившись, что моя помощь пока не требуется, я пошёл на оговорённую встречу.

Кузнец меня уже ожидал. После непродолжительных сборов мы отправились навестить солдат. В руках Михель нёс корзинку, в которой что–то булькало. На мой вопрос о содержимом корзины, он лишь хитро улыбался и говорил, что я скоро узнаю.

Солдаты встретили нас настороженно. Несмотря на гостинцы, которые Михель выудил из корзинки, они не потеплели к нам. Даже выставленный Михелем кувшин с медовухой не помог наладить контакт. Медовуха исчезла без следа, нас поблагодарили и попросили удалиться, чтобы раненые защитники государства могли спокойно отдыхать, а не отвечать на странные вопросы неизвестных аборигенов. В общем, выставили они нас, да ещё и медовуху приватизировали на безвозмездной основе.

Посмеявшись над этим, мы с Михелем решили придерживаться вчерашнего плана и отправиться к командиру этих вояк. Жаль, конечно, что не удалось предварительно ничего об их командире узнать, но не критично. Познакомимся, да пообщаемся – сами всё и узнаем, если нормально знакомство сложится. Да и теперь всяко нужно идти знакомиться, солдаты по–любому доложат командиру, что им интересовались два каких–то подозрительных субъекта. Ещё шпионских страстей нам не хватало для полного счастья. Чёрт его знает, что командиру в голову придёт в связи с поступившей от солдат информацией, да и что он может предпринять или сделать после этого – тоже непонятно. В общем, чтобы не плодить страстей, решили следовать плану и отправляться к командиру. Благо идти недалеко, в соседнем дворе обитает раненый служака.

Как рассказал Михель, двор, к которому мы направляемся, принадлежит вдове по имени Сонара. Несколько лет назад на охоте какая–то тварь порвала её мужа и старшего сына. С тех пор Сонара одна воспитывает троих детей и ведёт немаленькое хозяйство. Женщина оказалась сильной и волевой. Все ожидали, что она постарается побыстрее выйти замуж, чтобы новый хозяин помог со всем хозяйством, да с воспитанием детей. Ошиблись люди. Сонара стала сама охотиться, с детьми отправлялась на сбор цветка Лиолы, сама управлялась со скотом и подворьем. Некоторые ушлые мужички пытались было сосватать хозяйственную бабёнку, да прибрать неплохое хозяйство к своим рукам, но не вышло. Нескольких она просто послала подальше, а парочке особо настойчивых просто набила морду. С тех пор явных ухажёров у неё поубавилось. В общем, баба боевая, в чём мы вскоре и убедились.

Встретила нас хозяйка у ворот. Судя по вёдрам с водой, сама она только вернулась от колодца. Женщина эта, на первый взгляд, вообще не выглядела особо мощной или сильной. Обычное телосложение, средний рост. Разве что в глазах мелькало что–то эдакое – трудноописуемое. Попытавшись предложить свою помощь хозяйке, мы нарвались на отповедь. Нам было сказано не лезть со своей помощью и проваливать на все четыре стороны, а не мешать честной женщине спокойно работать. Мы объяснили, что пришли к командиру солдат и хотели бы с ним пообщаться. На что Сонара послала нас ещё дальше. Прокричавшись и перестав ругать нас, бездельников, она пояснила:

– Командир спит и проспит ещё не меньше суток. Человек руку потерял, ему зелья сонного и подали, чтоб меньше мучился. А как проснётся, там видно будет – захочет и пригласит вас пообщаться.

Сонара пообещала передать, что мы заходили познакомиться.

Обломавшись второй раз за день, мы с Михелем решили отправиться к старосте после обеда. Сперва отобедаем у кузнеца, а потом уж довольные жизнью, да в хорошем настроении пойдём к старосте меня с ним знакомить.

О том, что мы придём на обед, Михель супругу, конечно, не предупредил. Поэтому, пока она суетилась и готовила на нас обед, он показал мне свою кузницу. Ну что сказать? Это не первая кузница, которую я вижу в живую. Я смутно помню, как выглядела дедовская. Он умер, когда я совсем маленьким был, потому у меня о нём мало воспоминаний. Но почему–то вспоминается не столько обстановка, сколько жар и грохот.