Борис Борисовский - Ищу любовь, Секс не предлагать

Аааааааоооооммммм, аааааоооомммммм, ааааааааоооооооооммммммммм. От этих звуков накатила такая грусть, что захотелось плакать, да что там плакать рыдать навзрыд. С первой покатившейся слезой, капнула и первая капля дождя. И вот уже из свинцовой тучи, повисшей над тысячами людей, льёт как из ведра. Мелкая пыль, принесённая песчаной бурей, почти сразу превратилась в густой кисель, бежать по которому было крайне несподручно из-за разъезжающихся ног.

Гелена видела происходящее у себя в голове. Первые ряды прорывающихся уже начали движение в сторону окопов. Поскользнувшись по десятку раз и больше, извалявшись в жидкой грязи, перепачканные люди стали разбредаться от места сбора. Гелена с шаманкой, продолжая медитировать, плакали не переставая. И дождь казалось и так ливший как из ведра, ещё больше усилился. Туча до этого сосредоточенная над толпой людей переместилась к входу в шахту, и потоки мутной воды устремились в тёмную пасть штрека 6. Способности, которые, проявились совсем недавно, просто радовали. Оставаясь полностью в медитации, Гелена сознанием переместилась в недра шахты и ужаснулась: ничего не подозревающие пинкосы, кирками и лопатами, кто на что горазд, разбирали завал, образовавшийся в результате взрыва пулемётной точки. Эти бедолаги даже не подозревали, что стой стороны их ждёт многотонная масса воды, прибавляющаяся с каждой минутой.

– Они же утонут. Может, пожалеем? – Перестав плакать, Гелена вернула сознание в висящее в воздухе тело и обратилась к продолжающей медитировать шаманке. На лишённое вибрации тело тут же стала действовать сила тяжести, и больно приземлившись на пятую точку, она продолжила.

–Может не надо?

– Конечно, пожалеем, а как же – раздался в голове голос шаманки. – А нас они, думаешь, пожалеют? Они же все заразные.

– А чем они больны?

– Мздоимство, похоть, наркомания, стяжательство, мшелоимство, неправдоглаголенье, и далее по списку. Ты знаешь, это очень заразные и страшные болезни. Они сразу не убивают, просто очень быстро превращают нормальных людей в гадов. Мы с трудом избавились от этих пороков. И теперь ты предлагаешь пустить эту заразу в страну, только по тому, что тебе жалко тех, кто пытается нас заново заразить.

– Но не все же такие, наверняка, среди них есть и порядочные.

– Один, максимум два процента. Только такая лотерея нам не подходит.

– И что, ты хочешь сказать, что во всей стране, не осталось ни каких пороков.

– Ну да. Мы детям, в младенческом возрасте делаем прививки. Разучиваем, что такое хорошо, а что такое плохо.

– Что – то верится с трудом. А как же, власть имущие? Ведь им от соблазнов удержаться, ох как тяжело, можно сказать, просто невозможно. Там же со всех сторон такое. Секретарша на работу устраиваться приходит, обязательно в мини юбке и декольте до пояса. Кому что-то подписать – блага разные обещает. На дороге гаишники честь отдают. Дорогу всем перекрывают, чтобы ты не дай бог не опоздал с любовницей на чартер к морю. Денег в бюджет столько дают, что не придумать, не существующее мероприятие, просто верх идиотизма. Напечатать чек на товар по тройной цене – легко. Кто проверять будет, сколько стоит туалетная бумага для мэрии? А про тендеры вообще молчу. За тендер на очистку дорог от снега знаешь, какая битва идёт. Ведь как этот тендер правильно оформить, знает лишь тот, кто эти тендеры придумал. И вообще, какая зима будет? А ямочный ремонт? А …? Да это бесконечно продолжать можно. И ты хочешь сказать, что здесь всего этого нет? Не поверю.

– Больше половины из твоей речи я не поняла. – Голос шаманки прозвучал неожиданно звонко. Как будто в голове заработали дополнительные динамики. – Только если ты мне рассказываешь по опыту своей прошлой жизни, я прям, не завидую. Эти же пороки надо как-то скрывать от окружающих.

– А зачем? Чем больше порок, тем больше ресурсов ты на него тратишь. А значит, чем больше ты можешь потратить, тем ты безнаказаннее. И, с другой стороны. Ну, будешь ты не порочен во всех отношениях. И что дальше? Ну не пьёшь, не куришь. Не гуляешь, не воруешь. Матом не ругаешься, бабушкам место в транспорте уступаешь. И все вокруг такие же – правильные. Чего молчишь?

– Потом договорим. Давай, помогай. С той стороны тоже не лохи. Ты смотри, что делают.

Гелена посмотрела в сторону передовой. Там ничего не изменилось. Последние группы людей, собиравшихся идти на прорыв расходились. Скользя и падая, они рассасывались по близлежащим строениям прифронтовой деревушки. А вот в шахте творилось что-то не понятное. Вместо того чтобы разбирать завал, народ, вооружённый кирками и лопатами, начал прорубать в породе, новую штольню, идущую параллельно, засыпанной взрывом. Работа в мягкой породе продвигалась довольно споро. И к тому времени как дождевая вода, наполнившая пустоты, стала просачиваться сквозь грунт, проходчики осилили три четверти расстояния до поверхности. Им оставалось пройти совсем немного, самую малость. Вода, сначала тонкой струйкой потекла по штольне. Аккуратно огибая каждый камень, она с приятным журчанием, ласкающим слух, потекла к заваренному железным листом проходу и, оттолкнувшись от него, стала незаметно наполнять подземную полость. Находящиеся в штольне проходчики заметно ускорились. Но они не успевали. Выбор у них оставался не большой. Или быть затопленными в не законченной проходке, или попытаться догнать убегающих товарищей, у которых даже не возникли муки выбора. Вся масса людей находившихся в шахте, расталкивая друг друга, без разбора бежали в обратную сторону, давя и калеча более слабых и оступившихся. Общая паника сделала выбор за проходчиков. Тем более что журчание воды превратилось в грозный рёв. Мощный поток воды вперемешку с грунтом и пытающимися плыть людьми уже бился в тесных стенах. Не найдя выхода он с жутким рёвом устремился по проходке, сделанной пинкосами. Руки, ноги, головы, всё смешалось в жутком водовороте водной стихии. Пару минут и поток иссяк. Сознание Гелены попыталось найти спасшихся. Кроме одного слабого проблеска чьего-то сознания, ни чего и никого.