Анастасия Хрусталева - Потомок

Взглянув на свою левую руку, вижу зажатый в ней клык с маленьким свежим сколом от пули. Открываю затвор, достаю гильзу – разрывная, походу. Так вынести мозги в обоих случаях с медведями могли только разрывные пули, но теперь уже все равно, все позади, а вот патронов больше нет.

Все из пережитого мгновенно отступает. Я же на корабле, люди где-то рядом, наверное, слышали выстрел, скоро вернутся. Осматриваюсь, нахожусь на левой палубе, неподалеку от входа в рубку. Заперта? Тяну – открывается. И – о Боже… – сразу же натыкаюсь на тело лежащего на полу человека, одетого в военный бушлат, штаны со множеством карманов и высокие берцы. Быстро нагнувшись, убеждаюсь, что любая помощь давно уже опоздала. Он холоден, как скала, по которой я спускался, ран и крови нет. Переворачиваю тело. На вид ему можно дать лет тридцать пять – сорок. Подтянутый, высокий, с правильными южно-европейскими чертами лица, с застывшим удивлением на нем. Перевожу взгляд дальше: приборная доска горит разными огоньками, что-то на ней мигает красным. Зажигание осталось включенным. На полу рядом с военным валяется автомат, в кобуре пистолет. К кожаной скамье в глубине рубки приставлен ручной пулемет с болтающейся лентой крупных патронов. «Что-то здесь не так…» – отмечаю я, пародируя песню Розенбаума. Гадать можно сколь угодно, но необходимо выяснить, есть ли кто живой поблизости. Бросаюсь на корму, никого не видно, только турель со снятым пулеметом и заваленная стреляными гильзами палуба. На носу тоже никого, пулемет на месте, гильз не видно. Бегу к каютам. Все вроде бы стоит на своих местах: посуда, кастрюли, ноутбук на столе. Ощущение абсолютного спокойствия, никакого намека на суету, борьбу, опасность… Спускаюсь еще ниже, в моторный отсек. Также ничего подозрительного, только горят разноцветные индикаторы в электрощитах, да ярко моргает красным приборная доска над двигателем. Ничего не выключено, не обесточено… Подхожу к приборам, нажимаю самый крупный тумблер вниз, большинство лампочек сразу гаснет.

На катере что-то произошло, и произошло очень быстро, но что именно? Зажигание не выключено, значит, катер уже без живых людей выбросило на берег, поэтому он и оказался за скалой. Перед глазами разворачивается картина: катер на полном ходу идет с северо-востока на юго-запад. Нос под острым углом врезается в гальку пляжа и легко скользит по ней метров на пятнадцать за скалу. С шумом разлетающейся гальки из воды появляется гребной винт, крутящийся на больших оборотах. Он и забрасывает корму далеко на берег, катя ее как колесо. Катер выравнивается строго параллельно берегу и благодаря оставшейся инерции движения весь помещается за скалу. Скала с широким козырьком почти полностью скрывает кораблик и сверху, и с моря от посторонних глаз.

Да, наверное, именно так и было, вопрос только в том, что кто-то мог остаться в живых и, возможно, лежит неподалеку, нуждаясь в помощи. Быстро спускаюсь на берег и начинаю обследовать все вокруг, но тщетно: вокруг судна никого нет. Возвращаюсь на корабль, вытаскиваю все содержимое из карманов погибшего офицера, включая документы на имя Мартина Мигеля, и складываю на стол в рубке. Внимание мое привлекает судовой журнал, но в нем все записи на английском, я не так хорошо владею им, чтобы с ходу прочитать, но со временем обязательно разберусь, хоть и понимаю, что не будет особой пользы. Датированных октябрем записей в журнале нет, а в сентябре, судя по одной-двум строчкам напротив десятка дат, ничего выдающегося не произошло, простое патрулирование побережья, без происшествий. Еще раз обхожу весь катер, заглядывая во все уголки, шкафчики и каюты. У меня теперь под рукой большой арсенал различного оружия начиная от пистолетов и кончая двумя ручными пулеметами, несколько гранат, много военной одежды, огромный холодильник с продуктами, газовая плита, много всякого инструмента. Зачем, Господи, ты все это мне дал? Отбрасываю все мысли, остановившись на одной аксиоме: «Неисповедимы пути Господни, придет время, и все откроется».

Проведя первичный осмотр судна, я подвел итог: катером управляли четверо военнослужащих, один из них, старший офицер, лежит сейчас в рубке. Единственный смартфон, который я смог найти, оказался с полностью севшим аккумулятором. Рация неизвестно как работает, я пытался включить, но результата так и не достиг.

Ранений, крови, следов побоища ни на корабле, ни на теле мертвого моряка нет. С другой стороны, множество патронов расстреляно и гильзы валяются на палубе. По всей видимости, мне даже не стоит сейчас напрягаться, либо все откроется и разъяснится со временем, либо навсегда останется тайной.