Гай Гэвриел Кей - Блеск минувших дней

Я напряженно размышлял, но так и не пришел ни к какому результату, и мне это не понравилось.

– Если бы я хотел убить или разоблачить вас, то к этому моменту уже закричал бы, не так ли?

Ей потребовалось вдохнуть несколько раз, чтобы снова заговорить:

– Тогда зачем вы здесь?

– Я был бы счастлив, если бы понял.

Она тихо рассмеялась. Действительно рассмеялась в этом холодном, страшном месте, раненая, ожидающая смерти. Потом сказала:

– Значит, нужно каким-то образом сделать вас счастливым. Может быть, поцеловать?

Это не то, чем кажется, подумал я.

– Вы так его отравили?

Подождав несколько секунд, она кивнула:

– Очень умно с вашей стороны. Фолько говорил, что Гуарино – лучший учитель Батиары.

– Обычно мы говорим просто «лучший человек».

Настала ее очередь пожать плечами.

– Фолько тоже так считает. Итак… почему же вы не позвали остальных? Чем вы занимаетесь, кроме того, что хотите быть счастливым?

Я не ответил. По другую сторону стены сейчас было тихо, комната, наверное, опустела.

– Эта лестница оканчивается за пределами города? – спросил я немного погодя.

Дворец вплотную примыкал к городской стене Милазии, и если последний поворот лестницы вел на запад…

– Так мне сказали.

– У них для вас есть конь? Вас встречают?

– Да, – ответила девушка и вздохнула. – Такой был план. До того, как эта грязная тварь ударила меня кинжалом и провернула клинок в ране.

– Вы не можете идти?

– Я могу прыгать и плясать, – с горечью ответила она. – Просто сидела здесь, чтобы любоваться видом и вести остроумную беседу с тем, кто придет схватить меня.

– Идемте, – сказал я. Вот так просто. Жизни меняются в одно мгновение. – Если вы обопретесь на меня, сможете спуститься по этой лестнице?

Девушка посмотрела вверх в мерцающем свете моей лампы.

– Почему вы это делаете? – спросила она.

Очень хороший вопрос.

– Сам не уверен, – ответил я. – Я возненавидел Уберто, и на это не понадобилось много времени. Человек, которого я уважал во дворце, почти наверняка уже мертв – из-за вас. Вы пробрались мимо него с ядом и убили. И я не испытываю никаких чувств при мысли о том, что Фолько д’Акорси получит власть в Милазии.

– Очень точный ответ, – сказала она, помолчав несколько секунд. – И умный.

– Это очень великодушно с вашей стороны. Но ответьте, вы можете стоять? Можете двигаться?

– С помощью – возможно.

– Кинжал, спрячьте его.

– Учтите, я всегда могу достать его снова. – Но она все-таки убрала кинжал.

Я спустился к ней. Рана оказалась в ее левой ноге. Она чем-то ее перевязала, высоко. Я подошел к девушке с той стороны, переложил лампу в другую руку, с усилием поднял Адрию и поставил прямо, держа за предплечье. Она застонала, покачнулась. Я перекинул ее руку себе на плечи и сказал:

– Нам нет необходимости спешить.

– Ни малейшей, – пробормотала она сквозь стиснутые от боли зубы.

– Смотрите: я делаю шаг вниз, а вы прыгаете на здоровой ноге.

– Ах! Вот каким танцам вас учили в Авенье?

Моя очередь удивиться смеху. И еще одному чувству, возникшему в тот момент.

– А в конце мы расцелуем друг друга в обе щеки, – проворчал я, принимая на себя вес ее тела, насколько мог.

– Это убило бы вас, – тихо напомнила она.

Я забыл. На мгновение забыл.

– В таком случае, несомненно, отложим поцелуй, – сказал я, делая первый шаг вниз.

В левой руке я держал лампу. Она была нам необходима. Моя правая рука обвивала талию девушки, я поддерживал ее, как мог.

– Отложим, синьор? Отложим наш первый поцелуй?! – возмутилась Адрия Риполи, и я погиб.

Я точно знаю, когда это случилось. Тот момент, шесть шутливых слов, произнесенных, когда я помогал ей спастись. Я помню это так ясно. Иногда я думаю, что бесконечно буду жить в воспоминании о нас двоих на той лестнице.

Какое-то время после этого я не видел Адрии Риполи.

Согласно семейным преданиям, фермерский дом и фруктовый сад в окрестностях Варены существовали уже тысячу лет, и почти все это время они принадлежали семейству Елены. Даже со скидкой на гордость и преувеличение имелись доказательства того, что они очень древние. В доме даже была старинная, почти стершаяся мозаика с изображением птиц – самых разных птиц – на полу одной из комнат, когда-то служившей, по их предположениям, кабинетом, но на протяжении многих лет использовавшаяся для самых разных целей.

Огораживающую дом каменную стену, которая тянулась вдоль дороги на Варену, часто ремонтировали. На памяти нынешнего поколения это делали дважды. В саду сажали и пересаживали яблони. Сам дом столько раз достраивали, что он раскинулся хаотично во все стороны, и лишь строитель смог бы определить его первоначальные комнаты и стены.