Роман Суржиков - Кукла на троне. Том II

Впрочем, Марк не сделал этого. Остановило, конечно, не обещание, данное лорду-канцлеру, и не страх перед Дедом: тот бывал грозным, но уж точно – не прытким. Удержало Марка любопытство: эту ниточку с похитителями Предметов хотелось докрутить до конца. Нет, Предметов не вернуть – без шансов. Но можно понять картину преступления – вроде бы ясную, да еще не полностью.

Так они проехали в угрюмом молчании не одну милю, как Дед вдруг сказал:

– Послушай-ка, Ворон, одну историю. Молодая герцогиня попала в переделку и, раненая, бежала от врагов. С нею был лишь один воин. Он любил ее, потому защищал изо всех сил и покорялся каждой прихоти. Защищал от врагов, уводил от погонь, прятал от злых глаз. Герцогиня же только насмехалась над парнем – мол, недостаточно в нем благородства. Боги покарали ее за бессердечность и послали гнилую кровь. Герцогиня чуть не умерла, но воин сумел ее спасти. Когда выздоровела, воин признался ей в любви и ожидал благодарности. Но герцогиня его возненавидела.

– Дед, – признался Марк, – как всегда, я ни черта не уловил морали твоей сказки.

– Коли желаешь, то мораль такова: унижение и любовь несовместимы. Но я не ради морали рассказал. Эти двое в истории странствовали по Альмере, и им вечно встречались разные солдаты. Проходу не давали: то воины приарха, то графа, то шерифа, то еще чьи-нибудь. Если верить притче, Альмера – очень плохое место, чтобы скрываться.

Ворон хмыкнул.

– Ну, бандиты пустили ложный след в Надежду. Может, думали, что в Альмере их искать не станут.

– Может… – развел руками Дед.

– Постой-ка, – спохватился Марк. – Ты зачем пояснил мне смысл?

– Ты же сказал, что не понял.

– Я всегда так говорю, и ты никогда не поясняешь. Чтобы я, значит, сам додумывал и мозги разминал. А теперь вдруг выложил… Это что, по-твоему, я уже безнадежен?

Дед кивнул:

– Прости, Ворон, моя ошибка. Не хотел тебя обидеть.

Он умолк и взялся за дудку. При всей любви к рассказам, Дед знал цену слову. Говорил всегда в меру, ровно столько, чтобы дать собеседнику пищу для ума, – и ни словечком больше. Вот и теперь Дед молчал, а Ворон думал: уже не о своих печалях, а об Альмере. Почему бандиты подались сюда? Прав Дед: Альмера – плохая земля, чтобы прятаться. В Короне и Пути боятся северян, кто угодно сойдет за своего – лишь бы не кайр. В Надежде дрожат перед шаванами, любого примут с радостью, если он не западник. Но Альмера – дело иное. Вассалы боятся Галларда, Галлард сомневается в вассалах. Никто ни в ком не уверен, все друг друга подозревают. Если в чей-то замок прибудет вооруженный отряд, соседи непременно узнают и зададутся вопросом. Тогда почему банда выбрала Альмеру?

Ехала ли сквозь Красную Землю дальше?.. Это куда – на Запад, что ли? Тогда, выходит, наниматель – шаван? Чушь какая-то. Сложно поверить, чтобы некий шаван настолько понимал столичные дела и смог так ловко устроить похищение. Или Альмера – конечная точка пути банды? Тогда наниматель – альмерский лорд или богач, или преступный воротила. И те, и другие, и третьи – на учете у Галларда. Взять полный список, отбросить тех, кто не из графства Эрроубэк, и тех, кто в декабре не был дома, и тех, кто по складу характера не рискнет… Этак мы простым перебором найдем похитителя! Не слишком ли легко?

Тогда, может, похититель – сам приарх Галлард? Его рота пропустила поезда Ориджина в столицу. Если ротный командир тут же послал птицу Галларду, а тот – немедленно «волну» в Фаунтерру, своим людям, то, вроде, мог успеть… Но все же плохо, гнилой ниткой шито. Времени на подготовку очень мало, а Галлард – конечно, негодяй, но и ортодокс тоже. Угробить брата и племянницу ради власти над герцогством – это мог. Но выкрасть гору Священных Предметов – это странно, не в его духе…

Так ехали они все дальше на запад: Дед то наигрывал мелодию, то поучал Внучка, Внучок впитывал мудрость и глазел по сторонам, Марк молча размышлял. Ближе к Бэку одна странность бросилась в глаза и выдернула его из раздумий: люди стали какими-то тревожными. Путники, издали завидев тройку всадников, убирались с дороги. Если мимо проезжала телега, то крестьянин вжимал голову в плечи и прятался в вороте своего тулупа. Если входили в таверну, разговоры в зале замирали, и люди принимались быстро жевать, не поднимая глаз. В гостинице, куда пришли на ночлег, хозяин прямо замер за стойкой. Кажется, никак не мог выбрать меньший риск: соврать чужакам, что мест нет, или оставить их на ночь под своей крышей.