Эйприл Женевьева Тухолки - Бессердечное милосердие

В ту первую ночь нашего путешествия мы разбили лагерь у узкого, быстрого ручья, и радость излучала каждая из нас, даже Руна.

После ужина я вымыла волосы всем – Джунипер, Ови, Тригву и Руне. Некоторые Дарующие Милосердие не особо заботятся о своей внешности и со временем становятся грязными и оборванными, и это – их право, мы же все часто моемся – в снегу или, что много приятнее, в ручье. Тригв, в отличие от нас, смерти не приносил, но знал основы лечебного дела и уверял, что чистота тела сохраняет жизнь. Руна частенько ворчала по этому поводу, сетуя, что мыться часто – пустая трата времени, но Руна ворчала по любому поводу, и ворчание ее было таким же привычным, как восход солнца по утрам.

Последней голову я вымыла себе, и Тригв тут же захотел помочь мне причесаться. Я ему это позволила, и едва он провел пальцами по моим волосам, как плечи мои поникли, а сердце замерло.

Позже я сидела у огня, высушивая перед сном волосы. Ко мне подсела Джунипер.

– Протяни руку, Фрей.

Я так и сделала, и она что-то сунула мне в ладонь. Это был маленький зеленый флакончик. Я откупорила пробку и понюхала.

– Джунипер. – Я вновь вздохнула, на этот раз уже полной грудью. – Где ты это взяла?

Джунипер улыбнулась своей колдовской улыбкой, и в ее серых глазах заплясали озорные огоньки.

– Украла из парфюмерного магазина в Хейле. С днем рождения тебя, Фрей.

За спиной у меня прозвучал смех Тригва. Его забавляли ловкие пальцы Джунипер и ее бесстыдное воровство.

– Надеюсь, ты была осторожна. – Я смочила духами кончик указательного пальца и провела им по своему предплечью. В воздухе разлился экзотический цветочный аромат. – Я беспокоюсь о тебе, Джунипер. Ведь если тебя поймают, ты лишишься пальца.

– Не беспокойся, меня не поймают. – Джунипер погладила ладонью свои высыхающие кудри. – Я не краду того, чего вскорости хватятся.

Руна, не сводя с меня глаз, опустилась на колени рядом со мной и Джунипер.

– У меня тоже есть для тебя подарок. Возьмешь его или нет, мне все равно.

Подарок я взяла. Это был изящный плетеный кожаный ремешок для волос. Я наклонилась вперед и обняла обеих девушек. Джунипер немедленно прижалась к моему боку, Руна же поначалу напряглась, но через мгновение расслабилась.

– И я тоже принесла тебе подарок.

Из темноты появилась Ови, вернувшаяся после проверки ловушек. В руке она держала мертвого кролика.

Я улыбнулась.

– Мясо для завтрашнего рагу?

– Нет. Кое-что получше. – Ови вытащила из кармана пять красных грибков с белыми пятнышками. На устах ее блуждала улыбка, а голубые глаза мерцали. – Лукавые Варварские Грибы. Нашла их в лесочке неподалеку. Как насчет того, чтобы всем вместе отпраздновать твой день рождения и долгожданное расставание с ремеслом смертью?

Лукавые Варварские Грибы в Ворсленде встречались крайне редко, но были хорошо известны, потому что упоминались во многих наших историях, связанных с магией.

Если съесть много грибов, они действовали как яд, очень похожий на Голубое Семя. В поэме «Мать в лихорадке» злая женщина по имени Эльза убила двенадцать своих детей, накормив их супом из Лукавых Варварских Грибов.

Но грибы приносили галлюцинации. Герой «Песни Крови» съел такой гриб перед битвой и победил всех своих врагов во сне. И юный провидец в «Сумеркам приходит конец» съел Лукавого Варвара и поведал своему народу пророчество о войне.

Но больше всего гриб был прославлен старинной песней под названием «Ведьма в полете». В песне говорится, что Гриб дал Морским Ведьмам желанные крылья.

Я взяла у Ови самый большой гриб, а Джунипер принялась немедленно нашептывать:

Последнюю строчку мы произнесли уже в унисон.

Я провела большим пальцем по шляпке гриба, обводя белые пятна.

– Может, съедим эти грибки, а потом потанцуем под осенней Луной, взывая к удаче?

Ови сунула гриб в рот. Руна положила в рот другой. Тригв, выбрав на ладони Ови самый маленький, взял его, подмигнул мне и принялся жевать. Я последовала его примеру. На вкус гриб был горьковато-сладким, с привкусом ореха.

Джунипер оказалась последней. Она засмеялась и взяла у Ови пятый гриб.

– Давайте полетаем, сестры.

Ничего не происходило, а время тянулось медленно, как облака, скользящие по Луне.

Мы все, и даже Руна, сгрудились перед огнем.