Иван Ширяев - Посредник. С той стороны. Дилогия

Гоша подбежал ко входу и отчаянно крикнул в мгновенно сомкнувшуюся за спинами подростков темноту:

– Да ну его нафиг, возвращайтесь, тут кто-то есть! – и сам поразился, каким тонким и жалким, словно бы совсем детским, получился этот крик.

Холодный липкий ветерок мазнул его по лицу и Гоша, развернувшись, побрёл прочь, давя в себе желание разрыдаться и пиная от досады пустые сигаретные пачки и пластиковые бутылки, попадавшиеся на пути. День был испорчен, с Васей точно придётся драться, а Кристина наверняка теперь на него и не взглянет, вон как она при виде уверенного в себе Ромы хихикала.

Впрочем, всему этому не суждено было сбыться, а вот поплакать вволю Гоше довелось.

По рассказам прячущего глаза Сани выходило, что спустя где-то два часа, выпив пива, он начал рисовать по тихому закупленным на авторынке баллончиком недавно придуманное «граффити» – простенькую эмблемку, состоящую из букв «А» и «П», Рома соизволил открыть рот и начал длинно рассказывать пошлый анекдот, косясь-таки, гад, в сторону Кристины, а Скорик пошел по нужде, благо было уже совсем темно и увидеть его девочки не могли. И тут брошенные развалины огласились отчаянными криками. С хулиганом и задирой Василием Скориковым приключилась форменная истерика, причину которой выяснили очень быстро.

Тихий мальчик Олежа Манилов лежал в лестничной клетке мёртвый, на его труп и наступил в темноте Скорик, завернувший сюда за естественной надобностью. Саня так и сказал «за естественной надобностью» и от этой казенной формулировки, дыхнувшей на мальчиков кафельным холодом морга, Гоша расплакался в первый раз.

Как писали газеты, к тому времени уже успевшие вооружиться принципом «чем хуже, тем лучше» и со вкусом вцепившиеся в скандальную историю, мальчик, выпив со сверстниками пива, упал в пустую лестничную клетку с четвертого этажа, да ещё каким-то образом был придавлен рухнувшим сверху так и не смонтированным лестничным пролётом. Смерть была мгновенной.

Как распивавшие спиртное подростки могли не услышать такого грохота – оставалось загадкой, на которой бойкие корреспонденты «сделали» не одну премию, истины, правда, так и не обнаружив.

Оставалась и ещё одна странность, о которой газеты и ТВ почему-то умолчали: Саша, да и Рома, клялись, что пива с ними Олег не пил, а двинул, по всеобщему мнению, следом за Жорой, что явно противоречило результатам экспертизы.

Последствия эта трагическая история имела тоже весьма грустные. Хулигана Скорика родители неожиданно споро перевели в другую школу, расположенную с противоположной стороны района, дружить с Петренко Гоша уже совсем не смог, на Кристину даже и смотреть было тошно. Через год родители решили переехать в полученную когда-то через служивого деда квартиру в приморском городе и никого из участников той драмы Гоша больше не видел.

Настоящее время.

Сон ушёл. Только что глаза ещё слипались, а в голове билась единственная мысль: «Лечь в кровать, да побыстрее». И вот, свет выключен, щека коснулась подушки, а в голову полезли вовсе неуместные сейчас мысли. Что вот опять ошиблась на работе, а ведь могут и уволить и тогда такую ожидаемую поездку в Турцию придется отложить, что Настя, змея, опять о чем-то разговаривала с Крутиковым, да так косилась… Сердце забилось быстрее, желание спать прошло окончательно.

Ворочаясь на уже влажных и горячих простынях, Лена пыталась найти положение, в котором станет уютно и удобно, думая о том, что нужно спать, ведь завтра на работу, и от того все сильнее нервничая. Вдобавок, квартира снова расшумелась. Постукивало в ванной – «Кран, что ли, опять не закрутила? Или течёт, гад? Неужели снова придётся гоняться за неуловимым сантехником дядей Ваней?» – подумала Лена. Потом что-то щелкнуло в прихожей, заскрипел пол, вроде у соседей, но очень уж громко в ночной тишине.

«Что ж вам, гадам, не спится!» – сказала про себя девушка и тут же устыдилась – «А сама-то?». «Нет, но я же, как они, рэп с шансоном вперемешку по воскресеньям с утра не слушаю!». И успокоив совесть этой весьма логичной мыслью, Лена перевернулась на другой бок. Тут же заскрипела дверь и страдалица, вздрогнув, поняла, что лежать в темноте спиной ко входу больше никак невозможно.

«Здравствуй, самостоятельная жизнь» – попробовала она укрепить дух. И тут же смертельная тоска охватила девушку. Как же не хватает глухого храпа отца, вечных походов за снотворным мамы. Так мешавшие спать, надоевшие, эти звуки как бы сообщали «Всё хорошо, жизнь идёт своим чередом, в Багдаде всё спокойно». «Ой, а это, интересно откуда? Фильм, вроде, какой-то».