Мария Рождественская - Сокровище Болот

Руфина, поняв, что разговор сейчас затянется, вежливо улыбаясь, схватила брата за руку и потянула, чтобы увести с собой со словами:

– Послушай, извини, что так получилось, но нам срочно надо идти. Если мы что-то узнаем, мы тебя найдем. У торговцев из Предгорий, верно?

Чужак с огорченным лицом потер лоб. Их поспешный уход был неожиданным и слишком походил на бегство. Интересно, что случилось…

– Мы постараемся узнать, – попыталась обещанием смягчить свою грубость девушка.

Через миг брат с сестрой, взмахнув полами рубашек, исчезли за тряпичной стеной, будто их и не было. Разговор, начавшийся так внезапно, столь же резко и оборвался.

– Иф, мы надолго ушли, дядя Ревус будет ругаться, – пояснила она мальчишке на бегу.

– Да ладно, из-за этого мы убежали? – не поверил он.

– Ну, не только… – проскочив несколько рядов, они перешли на шаг. Руфина задумчиво посмотрела на скрытое полотнищами небо. Честно говоря, ей понравился светловолосый парень. Он выглядел так загадочно… Очень хотелось расспросить его о той жизни, что протекала за четыре круга пути от их родных болот с вечной жарой и влажностью, в ветреных сухих Предгорьях. Но когда речь зашла о дымянке, девушка почувствовала странную неловкость, словно она обязана была помочь, но отказалась.

– Болезнь матери – правдоподобный повод, чтобы отправиться в такую даль, но… Это же безрассудно… И… ты не подумал, Иф, почему мы верим, что эта история истинная правда? – рассуждала вслух она.

– Зачем он мог это придумать? Чтобы выведать, где растет ценная трава, и выдрать её всю? – простодушно предположил мальчик, но тут же добавил:

– Так он не выглядел особо умным… И его крики слышал весь базар! Вызнавал бы тайком тогда, потихоньку.

– Да кто поймет этих чужаков!.. – пробормотала Руфина, а в глазах у нее так и стояли длинноногие птицы на красной куртке и светлая, раздуваемая ветром челка.

***

Дядя Ревус, вопреки опасениям, встретил их добродушно. Посмеиваясь восторженным рассказам Ифа об увиденном, услышанном и ощупанном, он усадил их на раскинутые на земле подстилки, вручил по куску лепешки и велел покормить светлячков вечером. Поцокал языком, рассматривая выменянные бусы. Похвалил за хороший подарок для младшенькой. Не сговариваясь, брат с сестрой ни словом не обмолвились о новом знакомом.

День промелькнул мигом в бесконечной череде лиц, шуме голосов, разговорах о качестве ягод и местах сбора. Все подходящие к маленькому прилавку Руфины с Ифом считали своим долгом поинтересоваться, далеко ли пришлось идти, чтобы набрать красноягод, хорошо ли нынче летели светляки и долго ли полировать корень, чтобы сделать из него птицу. К вечеру в их сумках прибыло ткани, твердого козьего сыра, ниток, соли, сладких сушеных долек и всякой другой необходимой для жизни мелочи.

Солнце спустилось за край земли незаметно и быстро, сперва скрывшись за рядами палаток и навесов, плеснуло синюю тень, заставив людей зажигать желтые шарики ламп. Вскоре вся большая стоянка украсилась гирляндами дрожащих огоньков, опоясалась сиянием. Где-то далеко, во тьме болот бродили духи с ветвистыми рогами на головах и нюхали влажный воздух. Эй уже спала в домике тети Ришки вместе со своими двоюродными сестрами, набегавшись за день за козами. Нет животного коварнее козы! Она так и норовит убежать не пойми куда, пережевать веревку, должную удерживать её на месте, и лягнуть во время дойки. А потом косит карим глазом с длинным зрачком и делает вид, что ничего не случилось… Ох, и верткие козы у тетки!

Руфина и Иф тоже изрядно утомились за день, наполненный событиями.

Но грядущие выступления на центральной площади не давали покоя, заставляя забыть об усталости.

После ужина все, причесавшись и принарядившись, направились поглядеть на танцы, песни и фокусы. Иф приколол к рубашке брошку с сердоликом, Руфина уложила волосы в три косы. Сторожить вещи и палатки остался невозмутимый Занур; за день он где-то разжился табаком и теперь сидел спиной к костру, пускал дым колечками из короткой черной трубки и поглядывал по сторонам. Вроде бы лениво, но нет-нет да блеснут внимательно глаза.

Народ постепенно стекался к площади, шумел, шуршал одеждой, сиял улыбками.

Местные музыканты уже присели с краешку и наигрывали тягучие мелодии, похожие одна на другую, как каждый день на болотах похож на следующий. Было невозможно понять, где заканчивалась и заканчивалась песня без слов. В одном месте часть зрителей столпилась вокруг мужчины с длинной тонкой косой, ловко подбрасывающего тряпичные мячики, набитые песком. Под смех и хлопки в ладоши он сменил мячики на плетеные тарелки, потом на камни и, наконец, на опасно поблескивающие ножи. Свистящей вереницей они взмывали вверх, чтобы через миг, под слитный вздох толпы вновь послушно лечь рукоятью в ладонь. С кажущейся легкостью мужчина управлял их полетом, не останавливая кружение. И вдруг замер. Ножи словно застыли в наивысшей точке над его головой, а затем рухнули вниз. И воткнулись по рукоять в подставленное камышовое блюдо, прошибив то насквозь. Зрители одобрительно загудели. На расстеленный перед выступившим коврик стали добавляться пирожки, корешки, ломти сыра – всякая мелкая всячина, которую можно подарить в благодарность за развлечение.