Роберт Силверберг - Валентин Понтифик

– Пурпурный дождь, сэр.

– Цветной песок? Разве он может чему-то навредить? На той стороне Разлома он выпадает часто, но у них все в порядке. Ох, Симуст, нийки, мои нийки!

– Это все пурпурный дождь, – твердо произнес Симуст. – Он совсем не такой, как в восточных землях. Это был ядовитый дождь, и он убил все нийки!

– И чувствильники тоже? За три дня перед тем, как начался?

– Они очень нежные сэр. Может, они почувствовали яд в воздухе, когда дождь приближался.

Этован Элакка пожал плечами. Может быть… Может быть… А может быть, ночью из джунглей прилетали меняющие облик – на волшебных летающих машинах или на метлах – и рассыпали над землей какую-то колдовскую погибель. И такое может быть. В мире, состоящем из «может быть», возможно все.

– Что толку гадать? – с горечью сказал он. – Мы не знаем ничего. Только то, что погибли чувствильники и нийки. А что будет дальше, а, Симуст? Что дальше ?

– Валентин, смотри! – вдруг с неожиданной радостью воскликнула Карабелла, весь день смотревшая в окно летающей лодки, как будто надеялась силой взгляда ускорить движение по унылым пустошам. – Кажется, мы наконец-то выбираемся из пустыни!

– Быть того не может, – ответил он. – Нам ехать по ней еще три или четыре дня. А может быть, пять, или шесть, или семь…

– Нет, ты посмотри !

Валентин опустил пачку бумаг, которые непрерывно листал всю поездку, сел прямо и тоже посмотрел в окно. Да! Божество свидетель, местность сделалась зеленой! И не того тусклого серо-зеленого цвета, что присущ скудной, корявой, жесткой и упрямой пустынной траве, а яркой сочной зелени настоящей маджипурской растительности, насыщенной энергией роста и плодородия. Итак, наконец-то он вырвался из поля злых чар Лабиринта, и караван короналя покидал выжженное плоскогорье, под которым находилась подземная столица. Значит, он приближается к владениям герцога Насимонтского – Костяному озеру, горе Эберсинул, полям туйолы и милаиле, большой усадьбе, о которой Валентин был весьма наслышан…

Он легко положил руку на хрупкое с виду плечо Карабеллы и провел по спине, осторожно нажимая пальцами на упругие полоски мышц, лаская ее под видом массажа. Как же хорошо снова быть рядом с нею! Она присоединилась к нему в паломничестве неделю назад, в руинах Велализира, где они вместе знакомились с ходом археологических раскопок громадного каменного города метаморфов, который хозяева забросили пятнадцать, а то и двадцать тысяч лет тому назад. Ее прибытие помогло ему выбраться из мрачного и подавленного настроения.

– Ах, моя госпожа, до чего же одиноко мне было в Лабиринте без тебя, – негромко сказал он.

– И мне очень жаль, что меня там не было. Я ведь знаю, что ты терпеть не можешь это место. А уж когда мне сообщили, что ты заболел, о, меня просто совесть заела – как же так, находиться вдали от тебя, когда ты… – Карабелла тряхнула головой. – Ты и сам знаешь, что я поехала бы с тобой, будь для этого хоть малейшая возможность. Но я давно пообещала жителям Сти присутствовать на освящении нового музея, и…

– Да, конечно. У супруги короналя много собственных обязанностей.

– И все равно я никак не могу к этому привыкнуть. «Супруга короналя»! Рядовая жонглерка из Тил-омона разъезжает по Замковой горе, произносит речи и освящает музеи…

– Карабелла, столько лет прошло, а ты все еще «рядовая жонглерка из Тил-омона»?

Она пожала плечами и потеребила пальцами тонкие, коротко подстриженные волосы.

– Моя жизнь – это всего лишь цепь странных случайностей, и могу ли я об этом забыть? Если бы в то время, когда ты скитался, я не состояла в труппе Залзана Кавола, если бы мы не остановились в той гостинице… и если бы тебя не лишили памяти и не выбросили, с мозгами не лучше, чем у черноносого блава, посреди Пидруида…

– Или если бы ты родилась не сейчас, а в эпоху лорда Хавилбова, или в каком-нибудь другом мире…

– Не смейся, Валентин.

– Прости, милая. – Он зажал ее маленькую озябшую руку между ладонями. – Но сколько можно оглядываться на то, кем ты когда-то была? Когда ты позволишь себе по-настоящему принять свое нынешнее бытие?

– Пожалуй, что никогда, – задумчиво произнесла она.

– Владычица жизни моей, как ты…

– Валентин, ты же все это знаешь.

Он на несколько секунд прикрыл глаза.

– Карабелла, еще раз говорю: тебя обожает вся Гора, каждый рыцарь, каждый принц, каждый лорд. Тебя любят, уважают, даже преклоняются…

– Да, Элидат. И Тунигорн, и Стазилейн, и многие другие. Те, кто действительно любит тебя, любят и меня. Но для многих других я остаюсь невесть кем, выскочкой, простолюдинкой, досадным недоразумением… наложницей…