Алекс Нагорный - Двуглавый Орден Империи Росс. Одна Магическая Длань

– Шен приедет, спросим, – сказала Лерка, и сказала-то так, словно ей вообще пофиг.

– Лер, да я не про то. Просто если сами не расскажем, то и о нас будут всякие небылицы сочинять. Тебе это надо?

Лерка вздохнула, с понтом устала очень:

– Сань, да они хоть так хоть так сочинять будут. А вообще… ты, наверное, прав: так хотя бы меньше.

– Что мы им скажем? – Спросил я, чуть помолчав.

Вместо ответа Лерка просто пожала плечами.

– Сань, а с бумагой-то чё? – спросила она после пяти минут молчания.

– Аннушка сказала, что узнает у Мозеля.

– Капец! – воскликнула Лерка. – Даже с бумагой проблемы!

Она покачала головой в знак своего искреннего разочарования. И снова наступила тишина.

– Слушай, Лер, а может у них тут её ещё не изобрели? – обрадовался я возможности что-нибудь «открыть».

– Ты чё? С дуба рухнул? Я же вчера в этом… – Она пощёлкала пальцами. – В ателье. Я там, на бумаге рисовала!

Блин! Точно! Плохо. Одной надеждой меньше.

– А ты чё? Хотел типа изобрести что ли? – усмехаясь, осведомилась напарница по приключениям.

– Ну, была мыслишка. – Не стал запираться я.

– А ты типа бумагу делать умеешь?

– Нет. Так только общую идею знаю.

– Так ведь этого, братец, всё равно не хватило бы! Хха! Идею! Тут, знаешь ли, весь процесс знать надо. И уметь. – Тоном нотации увещевала она.

– А ты типа умеешь?! – обиделся я.

Лерка подобралась и серьёзным тоном сообщила:

– Ты можешь мне не поверить, но я-то как раз умею. – Она посмотрела мне в глаза, ожидая реакции.

В моём взгляде, наверное, отразилось полнейшее недоумение, потому что, не дождавшись от меня ни слова, она сама всё объяснила:

– Когда училась рисованию, нас учили делать бумагу.

– За каким? – сейчас я поминал не намного больше.

– Да, ни зачем особо-то.

– Ну, если ты и вправду умеешь делать бумагу, то давай прикинем, может, это на бизнес потянет.

– Да нет… – Сморщилась Лерка. – Нас же бумагу-то учили делать из макулатуры, так что на бизнес никак не потянет. Да и качество там было соответствующее, как ты понимаешь. – И тяжело вздохнув, развела руками.

Ладно. Нет, так нет.

– Лер, а этим что говорить будем?

– Дак, а что мы им скажем…

Она не договорила, потому что в дверь постучали. Я встал и пошёл открывать. На пороге стояла Татьяна. В руках она держала несколько листов сероватой бумаги, примерно формата А2.

– Только четыре листа нашлось. – Сказала она, как бы даже извиняясь. – Больше нет. Только если послезавтра в городе купить.

– Да нам хватит. – Успокоила её Лерка, вставая навстречу.

– По две копейки. – Сообщила посетительница.

– По две так по две, – легко согласилась Лерка. – Саша, заплати, пожалуйста.

Я кивнул и полез за деньгами, параллельно размышляя о какой-то странности ситуации, которую почувствовал, но никак не мог осознать.

Приняв от меня гривенник, Татьяна промолвила что-то вроде: «Я сейчас», и удалилась. А я, глядя ей в след, про себя отметил, что все эти заботы настолько выбили меня из колеи, что я даже о девушках думать перестал.

– Не грусти! – донеслось из-за спины. – Щас вернётся твоя зазноба. Со сдачей. Поворкуете. Стихи ей почитаешь. А я к себе.

С этими словами она и вправду удалилась, оставив вопрос об ужине в обществе будущих сокурсников нерешённым.

Я посмотрел на бумагу. Такое качество в нашем мире имела только упаковочная бумага: серая, грубая, шероховатая, ни в один принтер не пошла бы точно. Я проверил её на предмет пропорций сторон, то есть взял и сложил пополам длинную сторону, слегка придавил, чтоб посмотреть какой размер получится у листа А3. Получалось, что если большой лист, ну, тот который принесли, разрезать надвое, то половинки будут казаться вытянутыми. Ага! Значит, у большого листа нестандартные пропорции. Я задумался. А что мне это, собственно даёт? Нестандартные и нестандартные, и чё? Кстати, совершенно не обязательно, что те листы, которые нам принесла Татьяна, стандартные по местным меркам, могли быть уже кем-то подрезаны до нас. Да и до Мозеля тоже.

Интересно, а Лерка сможет делать такую бумагу? Хотя, две копейки за лист… так миллионов не наживёшь. И тут я понял, что меня смутило в самом начале. Стоп-стоп-стоп! Это по меркам нашего мира две копейки – это копейки и есть, а тут на две копейки мы с Леркой два дня с полным пансионом можем номер в отеле господина Мозеля снимать. Так что тут это отнять не мелочь! Пятьдесят листов – это рубль, а пятьсот – золотой! Круто! Круто? Я задумался. А по сколько листов в день мы сможем делать? Если по пятьдесят, то и начинать не стоит. Но с другой стороны, рубль в день – это триста шестьдесят пять рублей в год, то есть тридцать шесть с половиной золотых. Как раз на оплату за обучение одного из нас.