Илья Ингвар - Спираль эпох. Книга первая. Тяжёлое пробуждение

Не осталась прежней и жизнь Джигги, о чём он ещё не догадывался, но совершенно точно чувствовал то потрохами. В попытке сохранить их все внутри, не столкнувшись со стальной оглоблей проклятой мехожопой, он драпал от неё через весь Нижний город, давно потеряв всякое чувство направления. Вор поднажал из последних сил и, забежав по телеге как по трамплину, ловко перемахнул через забор и рванул через чей-то двор к калитке. Он обернулся в ожидании рёва разочарования, но вместо него услышал, как грохается оземь меч по эту сторону забора, а через пару мгновений над иссохшимися досками показалась башка северянки. Он впервые посмотрел ей в глаза с того момента, как оглядывал её в таверне, и не увидел в них ничего хорошего – одну лишь животную ярость и садистский азарт погони. И да, он чертовски хорошо видел в темноте, но сейчас ему это никак не помогало. Джигги рванул к калитке, отодвинул засов и продолжил бежать по улице, которую уже не узнавал. За спиной грохнула дверь, чудом не сорвавшаяся с петель, и трижды проклятая всеми подземными богами северянка тоже вывалилась на улицу. Джигги уже не верил в успех. Вперёд его гнал только страх. Пот заливал глаза, не давая следить за местностью. Поворот, за ним ещё один, затем ещё и ещё. Дырка в заборе, ещё два поворота и… тупик. Глухой двор и каменная стена в три этажа перед ним. Джигги остановился и закричал от досады. Кажется, к поту в глазах примешались слёзы. А может быть это случилось раньше. Ноги горели и отказывались дальше бежать.

– Тысяча тухлых селёдок, да что за жизнь у меня такая! – прокричал Джигги и рухнул на четвереньки. Та, что намеревалась эту жизнь прервать, нагнала его и попыталась радостно рассмеяться, но вместо этого закашлялась.

– Загнал тебя, суку такую! – сквозь сбившееся дыхание произнёс вор. – Устала-таки!

Он пополз на четвереньках к стене. Не потому что мог убежать, а потому что не мог не бежать от смерти. Почва под руками и ногами стала твёрже – видимо, опалубка. Макушка Джигги упёрлась в сырую каменную стену. «Конец пути. Конец глупого, тупого, вонючего, несуразного пути придурка Джигги.» Северянка, понимая, что жертва никуда не денется, позволила ему добраться до стены, попутно восстанавливая дыхание. Он обернулся и увидел её, могучую богиню войны и смерти, нависшую над ним как воплощение неумолимости судьбы. Он видел лишь очертания её тела, глаза его застили слёзы. И надо было ему в такой момент подумать, что с видом снизу она выглядела вполне себе сексуально! «Идиот, вечно ты о чём-то не о том!» Судьба приближалась и занесла своё оружие для последнего удара. Джигги сжал в кулаке какую-то былинку – сил закрыть глаза просто не было. Он издал странный звук – что-то среднее между «Ы» и «И» и готов был напрудить в штаны… а судьба под громкий треск дерева исчезла из виду. За ней последовал и сам Джигги – каким бы компактным не было его тельце, былинка выдержать его веса точно не могла. Сознание вора не выдержало подобных встрясок и погрузилось во тьму, оставив тело падать. Тоже, кстати, во тьму.

Утро… а было ли это утро? Сложно сказать, какое стояло время суток, когда единственным источником света в этом аду был масляный фонарь. Но это и не важно, верно? В аду нет времени суток и расписания дня. Только страдания, сменяющие другие страдания, и так на веки вечные.

Это пробуждение не отличалось от десятка предыдущих. Каждый раз ей снились кошмары. А когда она просыпалась, кошмар оставался с ней. Она снова и снова возвращалась памятью в тот день, когда в последний раз просыпалась без страха за собственную жизнь. Каждый раз пересматривая те события у себя в голове, она пыталась представить, что было бы, сложись оно иначе. И каждый раз реальность жестоким пинком возвращала её из мира фантазий к правде.

В тот судьбоносный день Кати проснулась с улыбкой на лице. Ей снилась какая-то ерунда, которую теперь отчаянно хотелось вспомнить, чтобы сохранить в памяти и отогнать кошмары настоящего. Мойра, дочка первой её служанки, не пережившей воспаление лёгких позапрошлой зимой, привычно помогла исполнить все утренние ритуалы и подготовить дочку своего господина к завтраку, как когда-то делала её мать. Собрав с её помощью свои чёрные как уголь волосы в несложную, но элегантную причёску, одевшись в лёгкое платье цвета вереска, Кати поспешила навстречу яркому летнему дню. Солнце заливало разбитый во дворе замка садик, где она предпочитала завтракать в ясную тёплую погоду. Воспоминания о том завтраке отозвались целой тирадой в желудке. Тогда она отказалась от свежеиспечённого яблочного пирога, сейчас готова была съесть его даже с пола.