Сергей Тихорадов - Блок верности

Мы персонажи, мы компьютерные программы, мы все – ненастоящие.

Вот и власти удостоверили нас, что все именно так. Многим нужно было именно это – чтобы большой дядя сказал. Все вокруг изначально ненастоящее, наполовину вероятное и совсем нереальное. В «Матрице» один человек спрашивает:

– Вы программа?

Кажется, Нео и спрашивает. И тот, индус какой-то, ему отвечает:

– Да, программа.

И вот, ученые доказывают, и неоспоримо, что весь наш мир виртуальный, мы все – программы. Ученые, президенты, все ставят точку, жирную такую, увесистую. И это уже не конспирология, это факт, доказанный Харитоновым. Живите теперь с этим.

А мы живем? Это и есть жизнь, да? Как мы допрыгались до такой жизни?

Батюшки сначала по инерции прокляли Харитонова, теперь говорят, что все правильно. Им легко, у них за всем стоит Бог. У нас тоже стоит, но нам жить сложнее, у нас Бог не прямое начальство. У нас еще кто-то нарисовался между нами и Богом.

Машины отгудели свою вечерю за окном, удаляясь, рассредотачиваясь по районам. Интересно, что сказали тем солдатам, что сейчас «занимают город»? Что будут нарушители спокойствия, паникеры, те, кто не поверит, или такие будут, что сразу бросятся громить супермаркеты, или… или они вообще не солдатики, а присланные оттуда, из Настоящей Реальности, с большой буквы, чтобы нас контролировать? А зачем нас контролировать, если где-то можно просто выключить комп? Короче, каша в башке полнейшая.

Нам, мыслительным типам, особенно тяжело в такие дни, мы все пропускаем через медленные каналы, а вот живущим ощущениями, как моя принцесса, жена по совместительству, все нипочем. Там, где я «думаю», она «любит», особенно меня. Любит еще и за ум, который она видит там, где его, в общем-то, нет. По крайней мере, я его там не вижу, ума особенного. Так, легкое проникновение в самую суть вещей, пустячок.

Пока я так размышлял, в дверь бессовестно постучали. А ведь уже глубокий вечер на дворе. Наверное, сейчас можно, многое можно. И вполне возможно, что можно вообще все, как в хорошей компьютерной программе, ограниченной лишь неограниченной фантазией разработчика.

Даже не задумавшись о том, кто может сейчас придти в гости, я пошел открывать, обернулся, успел взглянуть на жену. Она показывала мне рукою на то, что происходит за окном. Я тоже махнул ей в ответ, мол, все нормально, не бойся, это наша армия, не вражеская. Должна же власть что-то предпринимать.

Пока шел к входной двери хорошей квартиры нормально зарабатывающего специалиста, моей квартиры, услышал, как жена крикнула встревоженно:

– Сережа, они возле нас остановились!

А потом открыл дверь и увидел двоих военных, в полевой форме, с оружием. Зачем им в сером городе камуфляж, вот вопрос, который меня всегда забавлял.

Семенова я уважал. Хороший у него ум, ничего не скажешь. Если Семенов берется за дело, можно быть уверенным, что рыть будет так глубоко, что лопатой поскребется об дно мира. Мы ему так и говорили:

– Семенов, будешь рыть – дно не пробей. А то океан спустишь, и черепаха сдохнет, на которой четыре слона стоят. Мир пожалей, Семенов.

Тупых шуточек нынче развелось море. Такое большое море, что если бы Семенов и продырявил дно мира, то вместо вытекшего вселенского океана мы использовали бы это самое море шуточек, запустили бы в него черепаху и установили весь мир на тупые шуточки про то, на чем стоит мир.

Кондиционер молотил на полную силу, но было все равно жарко. Ничего, придется терпеть. Заведение у нас такое, что окна лучше не открывать, потому что желающих разузнать, о чем мы здесь шушукаемся, многовато нынче развелось, многовато. Приходится спасаться от лишних глаз за толстыми стенами, и тут уж кто во что одет, дабы не париться в нынешнюю московскую жару. Вот Семенов, тот вообще в пиджаке и при галстуке. Аксельбантов и погон не хватает, был бы полный комплект гусара. Поскольку наше Управление внешней статистики после официального признания Доказательства Харитонова передали в ведение Минобороны, некоторая доля гусарства начальством, то есть мной, приветствовалась. Сколько-то лет прошло, с тех пор, как президент провозгласил Доказательство, лет пять?

Семенов любил пиджаки, поэтому выглядел как начальник из прошлой эпохи. Амплуа ведущего аналитика обязывало. Амплуа вообще очень часто обязывает любить антураж, что бы ни говорили психологи: любить не заставишь, и так далее. Еще как заставишь, и сердцу прикажешь, и будут любви к официальным пиджакам все возрасты покорны. Я сначала не понял Семенова с его официозом, думал, это у него такой комплекс, чтобы выглядеть посолиднее. Потом пригляделся: ан нет, любовь. Семенову эта любовь шла, и он был на самом деле великолепным аналитиком.