Вера Петрук - Иная кровь

Любитель алмазов обиженно засопел и надолго припал к кружке, хлюпая пивом. Тиль от души хлопнул его по спине, отчего родственник поперхнулся и заявил:

– Песню петь буду!

Кай обрадовался. Разговоры об угле, золоте и алмазах ему давно наскучили, а гномья песня была веселой и задушевной. Голубоглазый рыгнул и лихо вывел первый куплет:

«Мы славные ребята,

Властители пещер,

И ты, равнины житель,

К нам в горную обитель

Не суй свой тощий хер!»

Тиль грохнул по столу ладонью, похожей на лопату, и гномы грянули припев:

«Да, да, да, да!

Ждет нас жирная руда,

Ждет нас черная руда,

Ждет нас уголь, та-ба-да!»

Певцы сделали паузу, а Тиль, который был уже вдребезги пьян, вдруг забрался на стол и прорычал, заканчивая куплет:

«А проклятых долговязых

Ждет от наших рук беда!»

Никель, будучи обладателем более сильного голоса, чем хозяин шахты, решил привлечь к себе внимание и затянул новый куплет раньше Тиля:

«А если сунешь все же,

Пеняй лишь на себя, –

Тебя мы подровняем,

Тебя мы искромсаем…»

Дальше начиналось самое интересное, и Кай принялся заранее хихикать, но тут низкая дверь с грохотом растворилась, привычно врезавшись в каменную стену, и в облаке угольной пыли возникла могучая фигура Тупэ.

– Генераторы накрылись! – выдохнул он, щурясь от витавшего в воздухе крошева. – Оба!

– Учехоздий! – выругался Тиль, мгновенно трезвея и отпуская волосы Никеля, которого он схватил, собираясь наказать за вмешательство в его, Тиля, пение. – Мы же их в прошлом месяце чинили. Не мог движок сразу на двух машинах заглохнуть!

– А заглох-таки, – пожал плечами Тупэ, с завистью оглядывая остатки ужина. Похоже, поломка главного источника энергии в пещерах его не очень-то волновала. Дежурным полагался паек в виде прессованной каши и компота из грибков – более неудобоваримой пищи Кай не пробовал. Впрочем, с его жизненным опытом в три месяца выводы было делать рано.

– Отсадочная машина? – с надеждой спросил Голубоглазый, но Тупэ безжалостно покачал головой.

– Цепная врубовая?

– Не выжила.

– Нагнетатель воздуха?

– Ничего не работает, – терпеливо повторил Тупэ. – И стенобитный пещеропроходчик, и водяное колесо, и подъемник – все стоит. Ручные буравы тоже сдохли.

– Водоотлив? – как-то растерянно спросил Тиль, но Кай понял, что это уже не вопрос. Наверное, так выглядел скрытый вопль типа «караул».

– Насоса нет, – злорадно произнес Тупэ. – Всю забойную зону через два-три дня затопит. Вода слишком близко от жилы течет. А в главном генераторе, думаю, щетки стерлись. Мы новые покупать собирались на следующей неделе, да, видимо, не судьба. А что со второй машиной произошло, только Калюста знает. Когда издыхала, вибрацию сильную пустила, ну и крепь от этого обвалилась. Потом порода сползла и весь генератор засыпала. Может, конечно, он немного помят, только, мне кажется, там все всмятку.

На мгновение наступила тишина, в которой было отчетливо слышно, как в брюхе Тиля бормочет пиво, пытаясь договориться с мясом и кашей. Молчали недолго. Гномы заговорили все разом, а Кай с тоской погрузился в нехорошие предчувствия: работы будет много, очень много. Если он ненавидел что-то сильнее угля, так это его добычу. Ему ни разу не дали подержать могучий ручной бурав, которым орудовали гномы, зато вволю погоняли по руднику с кайлом и киркой. В воспитательно-образовательных целях, как пояснил тогда Тиль. Сдается, подумал Кай, с завтрашнего дня все гномы будут бегать с кайлом и киркой. Интересно, много они угля наковыряют, если их всего тридцать шесть.

Его взгляд медленно переполз от Тиля, который тер лоб с таким усилием, словно хотел содрать с себя кожу, на чашку с сахаром, прятавшуюся за покрытым сажей котелком. Гномы собирались пить чай. Кай сглотнул и облизал губы.

Он познакомился с сахаром на третий день пробуждения, когда Магний варил брагу, подсыпая в булькающее варево белый порошок с приятным запахом. Сама брага Каю не понравилась, но вот в сахар он влюбился с первой ложки. То, что сахар был дефицитным продуктом, Кай понял, после того как опустошил сладкое содержимое шерстяного мешочка, хранившегося на кухне. Наказание было суровым. Тиль отлупил его метлой – не больно, но обидно, запер на сутки в нужнике, а потом запретил ему есть сахар навсегда. Впрочем, на вторую неделю Кай уже сообразил, что запреты существуют для того, чтобы их нарушать.

Слушая, как Тиль отдает короткие, непонятные приказы Тупэ: починить храповый механизм на колесе подъемника, проверить, не залит ли водой пятый, самый глубокий, ствол шахты и открыть дополнительные ямы-водосборники, Кай медленно положил руку на залитую пивом столешницу и принялся осторожно двигать ее к сахарнице. Он уже рассчитал, что длины руки хватит, чтобы дотянуться до края чаши. Чай после трапезы был, скорее, традицией. Вряд ли кто-то из этих пивных бурдюков сможет влить в себя еще хоть кружку чего-нибудь. Пропажу сахара никто не заметит.