Юрий Елисеев - Жизнь начинается после смерти

– Ладно, оставим Кампонаре его загадки. Возникло более неотложное дело. – Савонарола с печальным выражением на лице посмотрел на создателя Божественной комедии. – Ваш друг, Вергилий, кажется, сошёл с ума. Сегодня с утра он залез на тумбу возле лестницы в Сады Ангелов и начал декламировать свои сочинения, которые больше походили на памфлеты. Собралось много народа. Ваш друг вошёл в раж и уже в прозе начал обвинять чиновников администрации в преступной, с его точки зрения, подмене церковных догматов и захвате власти… Как вам такое?..

– Не может быть! Публий всегда был не от мира сего! – воскликнул Данте, поражённый этой новостью.

– Ещё как может! После обвинений и проклятий, он повёл народ на акцию протеста к папскому дворцу, где толпа сломала две пальмы и опрокинула вазу с цветами.

– Я поражён! – развёл руками Данте.

Савонарола, распалившись праведным гневом, продолжал:

– Они продолжали бесноваться, пока из дворца не появилась стража во главе с начальником охраны преподобным Урфино Берголезе. Только тогда, бунтовщики, узнав главу иезуитов, в страхе отступили. Стража преследовала восставших до райских пещер, где они укрылись в тоннелях и на предложения о прекращении бунта и выдаче властям Вергилия отвечали оскорблениями и градом камней. Так что, идите и приведите его ко мне. Мой секретарь Серджио поможет вам вести переговоры.

Мы переглянулись и по молчаливому взгляду Алигьери я понял, что задание это совсем не вызывает в нём энтузиазма. Он развернулся и, не говоря ни слова, покинул кабинет Савонаролы. Я последовал следом за ним, Серджио за нами. Мы прошли дорожками Ангельского Сада, где вспугнули несколько ланей, которые вяло жевали цветы магнолий. Свернув у древнего дерева, в тени которого Ева открыла глаза Адаму, Данте углубился в густой кустарник и пошёл по узкой дорожке, к пещерам. По пути мы спугнули пастушка с пастушкой и они робея, исчезли в зарослях райских кущей.

– Ишь какие прыткие! – Как ёжики. – Данте скрипуче рассмеялся.

– Они, вроде, из другой оперы. – выразил я своё сомнение в легитимности этих персонажей на фоне райских кулис.

– Да, они здесь так, для антуража…

Ещё немного и кустарник кончился так же внезапно, как и начался и нашим взорам открылись проходы к пещерам, проложенные в скалах. Из стражников, преследовавших беглецов, остались только двое громил, которые маясь от безделья, сидели прислонившись к раскидистому дереву, напротив одного из входов в пещеры. Они оживились увидев Данте. Старший, сделав несколько шагов, подошёл к нам и спросил у Данте:

– Если вы ищете своего друга, он там. – стражник махнул рукой в сторону пещер и добавил. – Их человек пятьдесят, а может больше. Вы пойдёте?

Данте энергично кивнул, листья лаврушки на его голове зашелестели, он нагнул голову и нырнул в дыру пещеры. Пройдя вслед за ним, я увидел большое пространство, с причудливо раскинувшимся надо мной, искрящимся от бликов, потолком, который плавно перетекал в могучие столбы, растущие из озера. Мы проследовали за линией берега и попали в следующее подземелье, ещё более причудливое из-за нескольких водоёмов наполненных светящейся перламутровой жидкостью, освещавшей всё вокруг удивительным неоновым светом. В этой пещере мы увидели много подземных ходов в другие гроты и полости. Одни из них были совсем тёмными, а другие освещались слабым сумрачным светом. Мы заглянули в один из таких тоннелей и прежде чем наши глаза привыкли к полумраку, услышали окрик.

– Стойте, больше ни шагу! У нас камни!

Мы остановились. Серджио встал за моей спиной и посмотрел на Данте. Тот помолчал, в нерешительности переминаясь с ноги на ногу, затем подал голос:

– Публий – это я, Алигьери.

Опять воцарилась тишина и потом раздался голос Вергилия.

– Что тебе надо?

Серая масса за спиной поэта заколыхалась, заволновалась бормоча неясные звуки, похожие на ропот обиженной черни.

– Я пришёл помочь тебе. – сказал Данте. Получилось как-то фальшиво, но это уже не имело никакого значения. По тону, сквозившему в голосе Вергилия, было понятно, что тот больше никому не верит. Он вышел вперёд, встал перед нами в своих белых одеждах.

– Не надо врать, мой бывший попутчик. Я слышу в твоём голосе чужие слова. Ты когда-то бывший мне другом, сейчас, на стороне моих врагов, которые хотят превратить этот благословенный мир в рассадник грехов. Это прискорбно! – голос Вергилия дрогнул, от захлестнувшей обиды, он шумно и судорожно вздохнул и, находясь в крайней степени волнения, стал бросать обвинения в лицо Данте.