Анна Богарнэ - Акватория

– Думаешь, они живы? – спросила его Мари. Она лежала к нему спиной.

– Не знаю. Аппараты разбились. Я не нашел тела своих: ни в доме, ни в обломках.

– Как думаешь, что произошло? – хлюпала она носом.

– Не видела?

– Нет. Мы уже взлетели. Отец отправил меня в каюту. Оттуда видимость нулевая.

– Как бы тебе объяснить, – чесал он в затылке. – Огромный такой камень! – Она развернулась к нему лицом. – Он сиял раскаленными линиями. И… летел молниеносно быстро. За ним тянулся огненный след в небе.

– Не может быть, – улыбнулась Мари. – Если бы такой камень прилетел на планету, он разрушил бы все. А мы живы.

– Ну, он упал в воду, – подложил Рем под голову руки. – Пиа спасла мне жизнь, – его глаза на мгновение увлажнились.

– Ты ей всегда нравился, – раскраснелась Мари. – Завтра я хочу найти отца.

– Я сжег все тела. Его там не было. Утром я иду за черту. Можешь пойти со мной, или искать отца здесь, – отрезал Рем и отвернулся.

На территории города бродят чудовища. Силовое поле, скорее всего, установилось, но кто-то мог остаться внутри. Он не станет рисковать ради девчонки. Рем чувствовал, как она сверлит ему взглядом спину, но ему было все равно.

Рем потянулся, спина у него затекла. Лампы автоматически отключились, как только свет дня проник в щели здания. Мари еще спала. Он невольно загляделся на свою спутницу: – она дула губы во сне, ее белесые ресницы подергивались. Он опустил взгляд ниже – туда, где черный балахон девушки задрался до бедра.

Вече носили балахоны черного цвета, распределители – серого, стражи – синего, целители – красного, разработчики 6 6 Разработчики – главные умы общества, талантливые инженеры и ученые, цвет балахона коричневый. – коричневого, а провидцы – лилового. Престарелые магнусы, которые не могли приносить пользу обществу, и молодняк, носили зеленые одежды – в дань уважения природе. Колотилы 7 7 Колотилы – строители, подрядчики, производившие также мебель, одежда – сдельные комбинезоны серого цвета. , возводившие строения и производившие мебель, ограничивались сдельными комбинезонами серого цвета. Минимусам выделили белый цвет, считавшийся безликим. Исключением являлись ловцы, носившие серебристые балахоны, менявшие цвет, как хамелеон, на местности. В городах с плохими климатическими условиями также предполагалась верхняя одежда – накидки, тулупы и шапки.

Рем списал свой интерес к Мари на последствия нервного срыва, и разбудил ее. Перед тем как отправиться в долгую дорогу, он достал из кармана пузырек, вылил немного на ладонь и вопрошающе посмотрел на девушку. Она опустила глаза и, раскрасневшись, приподняла балахон. Он прислонил ладонь к ее ране на боку, ощущая мягкость ее нежной кожи. Мари облегченно вздохнула.

– Снаружи может быть тварь. Я прозвал этот вид – челюсти.

– Кто?

– Тот, кто вчера нас чуть не сожрал. Он метров пять, задние лапы мощные, передние атрофированы. Но этот недостаток ему легко заменяют зубы. – Он показал длину зубов, сгибая руку в локте. – И берегись хвоста, если попадемся. – Мари вытаращила на него глаза, и мужчина хохотнул: – Держись… рядом.

Они вышли из убежища. После прохладной ночи и металлического пола базы солнечные лучи были особенно приятным явлением. Рем ступал первым, держа в одной руке лучевой пистолет, в другой – клинок. Мари пригибалась, насколько ей позволяла конституция.

Волны накатывали на берег. Рем оставил девушку внизу и забрался на дерево – осмотреться. Воронка, появившаяся из-за падения небесного камня, еще крутилась. Ему даже показалось, что ее вращение усилилось. Мужчина оглядел город – разруха, а за ней еле заметное силовое поле, периодически рябившее из-за сбоившего напряжения.

– Поле на месте. Тварей не видно. Идем, – ловко спустился он с дерева и зашагал, перебираясь через завалы.

Возле здания парламента девушка притормозила и исчезла в проеме. Значительная его часть развалилась, но несколько метров все же уцелело. Рем раздраженно вздохнул. Через мгновение она вернулась, держа в руках балахоны.

– Не мешает переодеться в дорогу, – протянула ему один.

Он отрешенно смотрел на ткань черного цвета. Были времена, когда Рем завидовал брату. Рат был младше, но вошел в совет и облачился в идеальные одежды. А он – слыл отребьем, закапывая свои мечты. С годами пришла мудрость: он не мог изменить жизнь и решил, что не стоит терзаться. Мать виновато смотрела на сына. Конечно, она винила себя за то, что произвела его на свет и обрекла на муки.