Анна Невер - Обжигающий след

– Да бросьте вы ручки марать-то, – продолжил мужик, видя, как Тиса присела, поглаживая по лбу животное. – Меня лучше пожалейте, барышня. Сколько дней без продыху на козлах. А благородия, видите ли, раскричались, осерчали. Боялся, как бы меня самого не впрягли! А я-то что? Не я же у моста опоры подпиливал.

Девушка смотрела в большие угасающие глаза вороного. Извозчик был прав – лошади гибли и никакая вода уже не спасла бы бедняг.

– Пилюли? – Тиса поднялась с корточек, чувствуя, как нарастает гнев. – Покажите.

– Ой, да самые обычные, ничего примечательного. Но вот, коль хотите взглянуть, – он покопался в карманах и вынул коробочку, в которой лежала горка белых как мел горошин.

Тиса выхватила коробку из рук ямщика.

– Чтоб эти вэйны подавились ими! – прошипела она. – Вот кого впрягать надо было! Великолепная бы тройка получилась!

Мужик испуганно втянул в овчинный ворот голову, тараща глаза на «обезумевшую бабу».

Тиса развернулась и широким шагом направилась к крыльцу.

– Барышня, пилюльки-то верните, – без особой надежды в голосе пролепетал вослед ямщик.

Войнова вошла в дом. На душе было мерзко. Камилла – счастливая, сияющая – хлопотала на кухне, собирая на стол.

– Тиса! Девочка! Как милостив Единый! Твой батюшка Лазар Митрич жив оказался! И Кубач Саботеевич. И этот мальчик, Федор, из таможенников. Я не поверила своим глазам, когда увидела!

Камилла тараторила, расставляя тарелки по краям стола.

– А ты бледная, лапушка. Конечно, не ела ничего с утра. Да еще такие новости! Говорила тебе перед дорогой: поешь. Так упрямица же – вся в отца. Ну-ка садись давай за стол. Этих мужиков не дождешься с их собраниями. Единый Благодетель! Жив капитан! Жив!

– Я в дороге перекусила.

– Перекусила? И что, интересно?

Еле отвертевшись от тарелки рассольника, Войнова поднялась в библиотеку. Перед глазами все еще стояли большие остекленевшие глаза погибших жеребцов. Девушка зажгла масляную лампу на столе. Сама прошла на свое обычное место к окну и присела на подоконник. Она дождется, когда закончится совещание, и тогда выскажет этим вэйнам все, что о них думает.

Проходили минуты, собираясь в десятки, но никто не спешил показываться. Тиса почувствовала, как с каждой новой минутой ожидания стихает праведный порыв бросить пилюли в лица мерзавцев. Вместо этого навалилась беспощадная усталость. Девушка прислонилась плечом к оконному косяку и закрыла глаза.

Прошло полчаса, прежде чем распахнулась дверь, наполняя библиотеку одним голосом – главвэя.

– …подъятый утопленник бродил по лесу, угрожая местным жителям. За десять лет вы не удосужились «забелить» дом бывшего наместного. Как это понимать? Я не верю, что не поступали жалобы, – Демьян говорил спокойным голосом, даже тихо, но выдержанный тон внушал желание слушаться без промедления.

– Виноваты, ваше благородие! Исправим.

– Да уж извольте. Стража, упокоить башню…

Дверь захлопнулась, пресекая все звуки кабинета. Встав с подоконника, девушка тут же схватилась за ногу – затекла за время сидения и взялась иголками.

– Главвэй умеет убеждать, – услышала она голос Нестора.

В щелке между книжными полками Тиса увидела поруков.

– Не все ж нам выслушивать. Пусть побудут в нашей шкуре, – ехидно хихикнул Родион. – Побегут как миленькие башню «забеливать». Там есть что чистить, и много. Одна погодная карта чего стоит! На неделю точно здесь засядут. Кстати! – вдруг что-то вспомнил рыжий порук. – Ты не поверишь, что я видел!

Рыжий вэйн запнулся на слове, заметив вышедшую из-за стеллажей девушку.

– Тиса Лазаровна, – кивнул ей.

– Вы не знаете, как долго еще продлится совещание?

– Полагаю, еще полчаса, не меньше, возможно, и час, – ответил за Родиона Нестор. – Да вы еле на ногах стоите, Тиса Лазаровна. Вам бы отдохнуть.

Порук был прав. Столько она не продержится. От усталости слипались глаза, а мысли в голове превратились в мешанину из картинок-отрывков прошедшего дня. В конце концов, ижские вэйны пробудут в Увеге еще неделю, если верить Родиону. А сегодня у нее осталось лишь одно желание – добрести до кровати.

С утра постучала Уля, занесла воду и поздравила с «воскрешением» батюшки.

Тиса поблагодарила.

– Слыхала, столичные колдуны нас покидают, – с сожалением вздохнула горничная. – Лучше бы ижские уехали. Грубияны. Вот Родион Вереевич и Нестор Осипович всегда приветливые такие. И поздороваются, и улыбнутся. А Демьян Тимофеевич – так сразу чувствуется – барин из сильно благородных. Это же надо, такой высокочинный вэйн с самого Крассбургу – и в нашей-то деревне!