Анатолий Кольцов - За гранью возможного

– Знаю, Палыч, знаю. Не сомневайся вот тут у стола я и умру, а если хочешь, прямо завтра и скончаюсь.

Хохотнул Мишка и полетел к метро, чтобы не опоздать на слушания. Палычу было не понять, чем занят мозг этого обычного парня. А ведь он мечтал спасти мир от зла, но ему на этом пути мешалась какая-то там лаборатория в каком-то там «ГФАК-техно». Хотя покрытия, которые Мишка сегодня испытывает и важны народному хозяйству, поскольку они помогут сэкономить гигантские количества металла, не позволяя океанической воде превратить корпус судна в труху из ржавчины, но та идея, которой болел сам Мишка, была не менее важна для того же человечества. А главным для молодого парня было спасение птиц, так неосторожно присевших в вязкую смолу нефтяного озера, созданного злой необходимостью людей.

Вот зал библиотеки, вот лектор на трибуне, вот слайды на экране. Всё это Михаил теперь видел воочию, всё что говорилось, он так же слышал, но было это как-то не то и не так.

– Разве можно сжечь в тепловой трубе вместе с бензином гигантское количество нефтегрязи. В ней ведь каких только примесей нет. И песок, и трава, и почва, и доски. Мамочка родная… чего там только нет. А главное, что истребляя шламы, мы будем с таким же усердием коптить небо. Это какое же количество сажи и разного рода вонючих испарений мы выбросим в наше воздушное пространство? Мишка сидел, слушал докладчика, смотрел на все его диаграммы, а сам думал, как всё же избавить человечество от этой напасти и не загрязнять при этом всего вокруг. Как спасти птиц на суше не отравляя их в полёте после спасения.

На следующий день он пришёл в лабораторию совершенно расстроенным. Это заметил его начальник Палыч и тут же поинтересовался:

– Что, Михась, девки прогнали? Так и не повеселился вчера. Гляжу, лица на тебе нет. Поведай братишка, в чём печаль, авось и помогу по доброте душевной.

Пытался зубоскалить Палыч, но это у него плохо получалось, потому что и в самом деле человек он был добрейший. Мишка хоть и расстроенный, но тоже не злобный малый, сразу выдал ему все свои печали.

– Пал Палыч, вот ты всё про девок каких-то мне говоришь, а я ведь и в самом деле был в библиотеке.

Палыч громко заржал.

– Вот те на. А я думал, что по библиотекам только в наше время мотались. Я ведь и сам не один день по читальным залам просиживал. Помню, как сейчас – очередную библиотечную выставку разглядываю, там, в перечнях, расписано какие новые иностранные журналы привезли, так я первый в очереди за ними оказывался. Помню, всё их опыты по флюидам перечитал. Только вот что тебе скажу, друг мой ситный, ничего там у них серьёзного нет. Всё что важного тогда я узнавал о собственных догадках, было родом из нашей учёной среды, появлялось в нашем родном «сэ-сэ-ере».

– Пал Палыч. Вот здесь мы занимаемся этими самыми флюидами, а что в них ты сам придумал? Или ты только чужие мысли используешь?

– Так уж вышло всё, что я делаю здесь, не мной придумано. Но и я, однако, кое-что тоже смыслю. Когда-то я специализировался в нефти и других вязких средах. И здесь, видишь ли, ко двору пришёлся. Могу тебе похвастаться – не лишний я человек в этой конторе. За что меня и ценят. А ты, Михась, будешь сачковать, станешь лишним. Какой от тебя прок, если ты в опытах отстал от графика больше недели. Где ты и в каких облаках витаешь, леший тебя разберёт.

– Почему, леший? Я и не витаю вовсе. Просто думаю.

– Он, видишь ли, думает… Индюк вон думал, думал и в суп попал. А из тебя и супа-то толкового не сваришь. Так что догоняй графики, иначе накажу, как прогульщика. Вон, вчерашний день у нас опять украли, а работа не ждёт. Народ требует от нас всецелой победы над коррозией и не иначе. Не зря наша контора называется «ГФАК-техно». Кстати, ты знаешь, что это название означает?

– Нет. Не знаю. Когда на работу принимали я и не поинтересовался. А зачем мне всё это? Есть название и ладно. У всех фирм название есть.

– Нет, Мишенька, не зря это название тут прилеплено, это Гидрофобные Антикоррозионные технологии. «Основы», которые ты испытываешь позволят кораблям плавать по морю сотни лет и не ржаветь.

– Палыч, ну и что, что покрытие такое крутое. Оно ведь землю от нефтешламов не очистит.

– Вот те на. Как это не очистит?А что мы с тобой делаем? Именно нефть и перерабатываем, а конкретно АСПО – отходы от нефти.

Тебе это не по нраву?

– В общем, не это я хотел сказать, Пал Палыч. Я хочу, чтобы все грязные нефтешламовые накопители исчезли. Вот бы их взять и переработать во что бы то ни было. Да так, что бы грязи в воздух не выбрасывать. Я ведь вчера ходил на лекцию о переработке этого дерьма. А там только сжигание. Представляешь? Одну грязь превращаем в другую. И ещё не понятно, какая из них опаснее. Та, которая на земле или та, которая в воздухе.