Маргарита Криштафович - Иная. Выбор

— Хочешь, помогу тебе согреться? — слова сами сорвались с губ, а я еле сдержался, чтобы не схватить ее в охапку и не усадить к себе на колени так, как это час назад делал Тимур.

Знаю, глупо, но в этот момент мне до нервного тика захотелось почувствовать, что Виталина доверяет мне так же, как своему другу детства. Что любит меня так же, как его. Пусть всего лишь как друга, но все же.

— Карим, — малышка отступила назад, глядя на меня удивленно и немного испуганно.

Черт! Кажется, она не так поняла мои слова. Мои желания гораздо скромнее.

— Обними меня, — неожиданно для самого себя озвучил мысль вслух.

Снова не то. Я мгновенно это понял, но было поздно что-то менять. Что сказано, то сказано, и, если сейчас меня прогонят, я сам буду в этом виноват.

Сердце остановилось.

Не сразу смог осознать, что прогонять меня малышка не собирается. Она приблизилась, провела рукой по моим волосам, потом несмело обняла.

— Могу я пригласить тебя на чай? — тихий шепот пробудил в душе радость вселенского масштаба.

— Не откажусь, — поцеловал мягкие волосы, старательно пряча довольную улыбку.

— Тогда, может, зайдем в комнату? — на меня уставились внимательные глаза.

— Согласен, — мурлыкнул я, не спеша выпускать малышку из объятий. — Тебе какао и бутерброд с сыром?

— Все-то ты знаешь, — хмыкнула зеленоглазая прелесть и потащила меня за собой.

Как только с незапланированным перекусом было покончено, я нагло подхватил Витошку на руки, отнес к дивану и усадил к себе на колени. Она пыталась пыхтеть и вырываться, но я безапелляционно заявил:

— Можешь возмущаться, ругаться, царапаться и даже кусаться, но я тебя не отпущу. Почему Тимуру можно, а мне нельзя?

Она на секунду притихла, потом спросила:

— Эй, ты что, ревнуешь к Тимуру?

— Нет, — честно ответил я, — обидно просто.

— На обиженных воду возят, — хмыкнула малышка и прижалась щекой к моей груди. — Я люблю вас обоих. Всеми фибрами души. Со знаком бесконечности.

Я ничего не сказал, только крепче обнял это невинное создание. Медленно скользнул взглядом по офигенной фигуре, одетой в простую черную футболку и черные облегающие штаны, на мгновение задержался на волнующем изгибе бедер и тихо вздохнул, машинально запустив руку в слегка растрепанные волосы. Виталина вздрогнула, но не отстранилась. Еще бы! Я давно успел заметить и учесть, что она не меньше меня балдеет от прикосновений к волосам. И да, я нахал, наглец и излишне самоуверенный засранец в одном лице, потому что упускать подвернувшуюся возможность не собирался.

— У тебя совесть есть? — спустя минут пять спросила разомлевшая от моих скромных ласк малышка.

— Не-е-т, — протянул я, продолжая поглаживать каштановое покрывало волос, раскинувшееся по хрупким плечам и худенькой спине.

Решив не ограничиваться простыми поглаживаниями, стал массировать кожу головы подушечками пальцев. Медленно, дразняще.

— Наглый мальчишка, — спустя еще минут пять промычала Виталина, не открывая глаз.

— Есть такое, — не стал спорить я, растянув губы в легкой насмешливой улыбке.

И попробуй теперь сказать, что любишь меня так же, как Тимура. Меня нужно любить сильнее, я ведь лучше. К тому же я от тебя без ума, и готов признаться в своих чувствах прямо сейчас. Даже письменно, и в нескольких экземплярах, если потребуется.

— А мы пропущенные лекции слушать будем? — хрипловатым полушепотом поинтересовался объект моих массажных экспериментов, нарушив все планы на признание.

— А надо? — спросил я, закатив глаза.

— Угу, — пискнуло это лохматое недоразумение, плавно скатилось с моих колен и направилось за коммуникатором. — Есть такое слово «надо», огромное, как громада. Заодно совместим полезное с приятным.

С нескрываемым восхищением и отнюдь не платоническим интересом я следил за перемещениями по комнате чертовски привлекательной и до неприличия сексуально взлохмаченной девчонки. Настроение уже в норме, его не испортят даже нудные лекции. А если чутка постараться, то можно и кайфануть. Да, я такой.

Самым наглым образом я разлегся на диване во весь рост, оставив свободным маленькое пространство у головы. Расчет оказался верным, и как только малышка устроилась рядом, тут же придвинулся поближе, беззастенчиво положил голову ей на колени и прикрыл глаза.

— Хитрюга, — тут же прозвучало в мой адрес.

— Он самый, — хмыкнул я и мысленно заурчал от удовольствия, предвкушая предстоящее блаженство.