Паскаль Кивижер - Королевство Краеугольного Камня. Книга 1. Мастер крушений

Теперь адмирал повиновался только приказам короля Альберика, который доверил ему принца Тибо. Долг свой Дорек исполнял с присущими ему добросовестностью и рвением. За адмиралом водился один-единственный грех: он жить не мог без миндального печенья. Печенье доставляли ему из родного города в большой жестяной коробке, и он прятал ее к себе под подушку. Именно сейчас адмирал вспомнил о печенье и сразу отдал приказ:

– Всем спать! Кроме вахтенных.

Вахта сменялась каждые четыре часа по удару большого корабельного колокола, ночная вахта зачастую была самой спокойной.

Тропики, влажные, душные и душистые, баюкали в своих объятиях «Изабеллу». Полярная лисичка, вырезанная на носу шхуны, насторожив уши, тянула мордочку вперед. Тишину нарушал скрип мачт и плеск морских волн, мягко ударяющих в борта. Изредка раздавался храп.

Шхуна провела в плавании уже полтора года. Моряки навидались редкостных зверей, удивительных растений, колдунов и шаманов с причудливыми ритуалами. Каких только диковинок не скопилось в трюме «Изабеллы»! Каких только образчиков редких минералов! А вот по части еды стало туго: сухари, что оставались в кладовой, до того затвердели, что их рубили топориком, а в бочонке с пресной водой поселились жирные черви. В общем, «Изабелле» пора было пополнить запасы продовольствия, а экипажу немного поразмять ноги. Неделю за неделей матросы видели вокруг одну и ту же морскую гладь. А развлекали их только капризницы бури, вызывая тошноту и покрывая палубу морскими коньками. Твердая земля не повредила бы сейчас никому.

Потому-то Тибо и решил непременно причалить в Кириоле.

Адмирал Дорек не одобрял его идеи. Кириоль – остров соблазнительный, но очень опасный. Конечно, там растут сочные манго, прохожих на улицах развлекают певцы и фокусники, а от пестрых вывесок глаз не оторвешь… Но сколько там кривых переулков, воров и контрабандистов! Хвалить Кириоль можно только в насмешку, а у адмирала плоховато с чувством юмора.

Как раз незадолго до бури Дорек играл с Тибо в шахматы. Они всегда играли по средам: король Альберик заботился, чтобы у сына голова оставалась на плечах. Адмирал играл плохо, а когда проигрывал, сердился. Но на этот раз ему было не до шахмат: он думал только о предстоящей остановке в Кириоле, и настроение у него заранее испортилось.

– Нужно будет кого-то оставить на судне, – то и дело повторял он. – Я видел не раз, как обчищали суда в Кириоле. Кто-то должен охранять «Изабеллу».

– Смотрите на доску, адмирал! Ваш ход.

– Кто-то должен присмотреть за фок-мачтой, ваше высочество, – продолжал Дорек, рассеянно передвигая пешку. – За марселями, стакселем, гротом, гафелем…

– Одним словом, за парусами.

– Да, ваше высочество, за парусами. А еще за вантами, фалами, шкотами…

– Иначе говоря, за снастями.

– Именно, принц. За такелажем, за тем, чем мы пользуемся, ставя паруса.

– Мне известно, что такое такелаж, адмирал.

– Не сомневаюсь, ваше высочество. Так вот, я подумал и решил: на борту останусь я сам.

– Жаль, – сказал Тибо, улыбнувшись про себя. – Значит, за мной какой-нибудь подарок. А пока шах и мат, адмирал.

Тибо принесет Дореку из Кириоля множество подарков. Беды адмирала только начинались.

День выдался тяжелый, так что Тибо не успел раздеться, не успел даже сапог снять, как провалился в сон. Глубокий, свинцовый сон. Спящий Тибо – да и бодрствующий тоже – был похож на свою мать, кружевницу Элоизу, обожаемую жену короля Альберика: тот же широкий лоб, светлые брови и ресницы, черты не совсем правильные, но приятные, выражение лица доброе и открытое. Королева Элоиза умерла, когда Тибо был еще ребенком. После ее смерти король Альберик не оправился.

Отец подарил принцу «Изабеллу» на пятнадцатилетие, потому что почувствовал: сыну тесно в их маленьком королевстве. И вот на протяжении нескольких лет красивое трехмачтовое судно из белого дуба появлялось в гавани Краеугольного Камня лишь для того, чтобы вскоре уплыть. Море стало принцу наставником и другом. День за днем оно меняло его, как дождь, капля за каплей, обтачивает скалу. Тибо знал: он не сможет больше свободно гулять по свету, как только на его голову возложат корону. Тогда его временем станет распоряжаться народ, суровые обитатели суровой земли, на которой каждый съедобный корень означал победу над камнями и ветром. Он будет принадлежать своему острову, колыбели замечательных художников-ювелиров, острову, который из поколения в поколение повторял удивительный подвиг: хранил миролюбие в воюющем мире.