1 ...6 7 8 10 11 12 ...47 – Твоя супруга корабля, где она? – Ответа не последовало. Нарза метнулась вперед, схватила самую маленькую дитя палубы и подтащила к Миас, держа нож у ее горла. – Где она? – повторила Миас.
Женщина молча на нее смотрела. У нее был только один глаз – но не вследствие ранения, просто еще один дефект при рождении на Ста островах. Ее единственный, широко раскрытый глаз наполнял ужас.
– Скажи мне, где она, иначе я прикажу Нарзе забрать твой единственный глаз, – сказала Миас, и у Джорона появилось ощущение, что женщину напугала не угроза в ее голосе, а то, как небрежно, почти равнодушно, произнесла эти слова Миас, словно каждый день ослепляла врагов.
– Она в своей каюте, – заикаясь, ответила женщина, глядя в сторону кормы судна, где стояло ветхое строение из вариска и стеблей джиона. Из маленькой трубы на крыше поднимался дым, который тут же уносил ветер.
– Дыхание Старухи, – прорычала Миас, – она сжигает карты.
Они побежали к каюте. После нескольких ударов ногой Миас выбила дверь – там они увидели Голзин, которая опиралась на стойку из вариска, перед ней тлела маленькая жаровня, в которой остался только пепел.
– Ты сожгла карты, супруга корабля, но я выясню, чем ты здесь занималась, и получу это знание из твоего тела, если потребуется.
Голзин покачала головой, и сразу стало очевидно, что движение причиняет ей боль.
– Думаю, нет, – сказала она, закашлялась и сплюнула на палубу.
Ранее кто-то попытался побелить пол в каюте, чтобы она выглядела как настоящая каюта супруги корабля, но белый цвет частично стерся – и все же его осталось достаточно, чтобы понять, что Голзин сплюнула кровью.
– Ты хорошо владеешь арбалетом, – продолжала она и снова сплюнула кровью. – Но, в отличие от тебя, я верна Ста островам. – Она говорила с огромным трудом, каждое следующее слово давалось ей ценой невероятных усилий. Голзин упала на колени и посмотрела на Миас. – Я верна, – сказала она и повалилась вперед, и Джорон увидел торчавший из спины арбалетный болт, который ее убил.
Миас покачала головой.
– Я не могу винить человека за верность. Пусть даже и неверно понятую, – сказала она. – Да обнимет тебя Старуха, супруга корабля Голзин.
Она отвернулась от трупа.
– А теперь, Джорон, посмотрим, что есть в каюте у Голзин. Выясним, за что она умерла.
Команда «Дитя приливов» осталась снаружи, чтобы удерживать детей палубы, которые уцелели после сватки. Джорон быстро подсчитал потери, оказалось, что для трех детей палубы смертный приговор был приведен в исполнение, и их тела остывали на палубе.
– Куглин, – сказала Миас, – найди черный материал и сделай повязки. Эти женщины и мужчины еще не знают, но они вызвались к нам присоединиться. Их супруга корабля мертва, и теперь они также мертвы. – Она прошла мимо команды «Сокровищ девы» и окинула всех взглядом. – А мертвые принадлежат мне, – добавила она.
Джорон последовал за супругой корабля по палубе к главному люку торговца, запертому на массивный замок, и здесь запах, присутствовавший на всем корабле, стал заметно сильнее.
– Милосердие Матери, – сказал Джорон. – Неужели ты думаешь, что она умерла ради того, чтобы защитить гнилую еду?
– Нет, – спокойно ответила Миас. – Думаю, я знаю, что она перевозила и почему не хотела, чтобы я увидела ее карты. – Она повернулась к Нарзе. – Найди что-нибудь для замка. Я не хочу сломать свой хороший меч. – Миниатюрная женщина кивнула и ушла.
– Как ты думаешь, что там? – спросил Джорон.
– Я не стану осквернять имя Голзин до тех пор, пока сама все не увижу, – сказала Миас, – но если я права, то заберу свое пожелание, в котором предлагала ей отдохнуть в объятиях Старухи.
Нарза вернулась с болтом от дуголука, засунула его в скважину замка, затем, используя как рычаг, приложила свой вес, и очень скоро замок с треском раскрылся, а она даже не сломала болт.
– Подними крышку люка, Джорон, – сказала Миас, – но прежде нужно зажечь факелы и взять ткань, чтобы прикрыть лица.
– А зачем закрывать лица? – удивился Джорон.
– Ты скоро узнаешь.
На нижней палубе торговца царила темнота, не было даже тусклосветов. Джорон обнаружил, что отсутствие маленьких, испускавших сияние птичьих черепов вызывает у него тревогу. Но ему не пришлось долго о них думать, потому что ему в лицо ударил сильный запах. Здесь это было уже нечто существенное, на него обрушилась стена такой невероятной вони, что он с огромным трудом сдержался, чтобы не ринуться обратно на палубу. Но он лишь сильнее прижал тряпицу к носу и рту, переборол тошноту, сжал нос и попытался дышать ртом – но так стало еще хуже.
Читать дальше