Татьяна Василевская - Четыре Воина

Так что Клей Мээтри был и впрямь очень счастливым ребенком, в процессе взросления, превратившимся в не менее счастливого юношу.

Когда Клей пришел к Наставнику с найденной книгой, тот внимательно выслушав рассказ юноши и изучив запись, приказал воспитаннику держать произошедшее в тайне. Ото всех.

– Волею провидения ты и я стали посвященными, Клей, – сказал старик. – И отныне, раз уж Всесоздателю было угодно распорядиться так и возложить эту миссию на нас, наша обязанность хранить секрет, как сказано в писании, даже ценою собственной жизни.

– Да, Наставник. – Клей почтительно опустился на одно колено и склонил голову перед учителем. Наставник дотронулся до его плеча.

– Поднимись, Клей. Я знаю, что ты верный служитель Всесоздателя. И твое сердце наполнено чистотой и благородством. Я никогда не слышал о том, про что сказано в найденном тобой писании. Возможно, реликвии и впрямь утеряны навсегда. Но, в любом случае, даже если это так, и реликвии исчезли безвозвратно, эта тайна должна оставаться именно тайной.

– Да, Наставник, – повторил монах.

С этого дня Клей Мээтри стал не только самым счастливым юношей во всем подзвездном мире, но и юношей, являющимся хранителем великой тайны.

Ночью разразилась сильная гроза. Ветер гнул деревья к земле, вырывал молодые и некрепкие с корнем. Непогода была страшная. Всю ночь сверкали молнии, раскаты грома сотрясали, казалось, даже и земную твердь. Дождь лил такой, что к утру по улицам бежали бурные ручьи, доходившие до колена взрослому мужчине.

Когда обитатели Нексихонского монастыря вошли утром в Главный молельный зал, глазам их предстала ужасная картина. Очевидно, прислужник, убиравший в общих залах и столовой, забыл закрыть окна Главного зала. На выложенном мозаикой полу плескалась вода. Но это было не самое страшное. Через окно ветром занесло обломок дерева, который ударил по монастырской Святыне – огромной чаше каплевидной формы, изготовленной из особого вида глины почти шесть веков назад. Осколки чаши лежали в плещущейся воде. Наставник, хоть и не был сторонником строгих наказаний, приказал всыпать дураку служителю десяток плетей и отправить его впредь убирать на скотном дворе. Там хоть никакого особого вреда от него не будет. На полу, рядом с колонной, на которой была установлена чаша, поблескивал предмет, похожий формой и размером на кирпич, только сделанный из металла. Откуда эта штука взялась было непонятно. Наставник, чрезвычайно расстроенный случившимся прошелся по хлюпающей под ногами воде и поднял странный предмет. Все стороны диковинной железяки были гладко отполированы. Наставник заметил с одной стороны едва заметную полосочку и проведя по ней ногтем отделил тонкую пластинку металла, оказавшуюся крышкой диковинного ларца. Внутри находился большой темный камень с такими же гладко отшлифованными гранями, как и у странного ларца, в котором он хранился. Грани были прямоугольной формы, одна из сторон камня, единственная не отшлифованная до блеска, имела квадратное сечение. Противоположная ей сторона походила на островерхую четырехскатную крышу дома. Наставнику показалось, что в непроглядной черноте удивительного камня мерцают красно-багряные отсветы, как будто горящие языки пламени. Наставник убрал находку обратно в ларец и поставил крышку на место.

В этот момент из столпившихся у входа в зал испуганных обитателей монастыря вперед протиснулся старый монах, в последнее время слегка тронувшийся умом. Вытянув вперед костлявую руку он прокаркал надтреснутым старческим голосом:

– Теперь будет несчастье! Я вам говорю – теперь быть беде!

Наставник раздраженно махнул стоявшим позади безумца монахам:

– Уведите его к себе!

Двое дюжих монахов подхватили сумасшедшего старика под руки и довольно почтительно повели прочь. Старик не сопротивлялся и больше ничего не говорил. Взор почти ослепших глаз вновь стал отсутствующим и пустым.

После того как были ликвидированы последствия неприятного происшествия, в осиротевшем Главном зале провели молитву. По окончании которой, Наставник строго приказал всем не болтать о случившемся. Странный ларец он унес к себе. Было ясно, что он находился внутри чаши. Но что это за предметы, спрятанные в Святыне и каково их предназначение, было непонятно. Ни о чем подобном ни один из самых старых обитателей монастыря, включая Наставника, никогда не слышали.