Джо Аберкромби - Острые края (сборник)

Бледноснег улыбнулся.

– Совершенно верно, вождь. А тупое оружие никому не нужно.

В ворота на скаку влетели конники. Опытные вояки на готовых к бою конях. При видавших виды оружии и доспехах. Люди, носившие свою мрачность, словно мечи. Впереди всех ехал Гремучая Шея, лысеющий, толстеющий, но все еще мощный мужчина с золотыми накладками на кольчужной рубахе, золотыми кольцами, вплетенными в волосы, и золоченой рукоятью тяжелого меча.

Разбрызгивая грязь на всех, кто находился поблизости, он проскакал по двору, жестоким рывком осадил лошадь и, оскалившись, яростно уставился сверху вниз на Бетода.

Бетод лишь улыбнулся. Как-никак преимущество было на его стороне. Он мог себе это позволить.

– Приятная встреча, Гремучая Шея…

– Ничего подобного, – рявкнул тот в ответ. – Я бы сказал: поганая встреча. Препоганая встреча! Кернден, чтоб тебя, Зобатый, это ты?

– Да, – ровным голосом ответил Зобатый, скрестив руки на портупее меча.

Гремучая Шея встряхнул головой.

– Никак не ожидал, что хороший человек вроде тебя окажется рядом с вот такими.

Зобатый лишь пожал плечами.

– В доброй драке всегда найдутся хорошие люди на каждой стороне.

Он все больше и больше нравился Бетоду. Его присутствие успокаивало. Прямой угол в эти кривые времена. Если и существовала противоположность Девяти Смертям, то сейчас она стояла рядом.

– Не вижу, чтобы здесь было много хороших людей, – огрызнулся Гремучая Шея.

Бетод недавно сказал жене, что на Севере любят злобных, спесивых, вспыльчивых людей, а в предводители толпа избирает самых ребячливых из них, и сейчас наилучший образчик такого вождя, или, может быть, худший, бросался оскорблениями, и ноздри у него раздувались сильнее, чем у его взмыленной лошади.

Бетод мысленно улыбнулся этой мысли, но продолжал говорить тоном, до краев переполненным глубокого уважения.

– Гремучая Шея, ты почтил мой форт своим присутствием.

– Твой форт? – вскинулся пришелец. – Прошлой зимой он принадлежал Халлуму Бурому Посоху!

– Да. Но Халлум повел себя безрассудно и, в конце концов, уступил его мне, лишившись при этом жизни. Тем не менее я рад, что ты пришел сюда.

– Только за моим сыном. Где мой сын?

– Он здесь.

Старик пожевал губами.

– Я слышал, он дрался против Девяти Смертей.

– И потерпел поражение. – Бетод заметил, что по изрезанному морщинами лицу Гремучей Шеи пробежала тень испуга. – Безрассудство юности – надеяться на победу там, где в грязь ушла сотня мужей получше его. – Он немного помолчал для вящего впечатления. – Но Девятипалый лишь стукнул его по голове, а ведь у всей твоей родни это самое крепкое слабое место, так? Он, можно сказать, целехонек. Мы же не такие кровожадные подонки, какими ты нас считаешь. – Во всяком случае, не все. – Он в безопасности. С ним хорошо обращаются. Гость, да и только. Он сейчас внизу, в моем подвале. – И поскольку не годилось так уж явно демонстрировать свое добродушие, Бетод добавил: – В цепях.

– Я хочу получить его обратно, – сказал Гремучая Шея. Голос его звучал резко, но щека дергалась.

– И я на твоем месте хотел бы. У меня самого есть сыновья. Так что слезай с коня и обсудим все это.

Они пожирали друг друга глазами поверх стола. По одну сторону Гремучая Шея и его названные, сидевшие с таким видом, будто намерены не говорить о мире, а начать бой. По другую – Бетод и рядом с ним Бледноснег и Кернден Зобатый.

– Выпьете вина? – спросил Бетод, указав на кувшин.

– Нас…ть на твое вино! – заорал Гремучая Шея и оттолкнул кубок, который пролетел по столу и разбился о стену. – Нас…ть на твои карты, нас…ть на твои разговоры! Мне нужен мой сын!

Бетод тяжело вздохнул. Интересно, сколько времени он потратил на вздохи?

– Ты его получишь.

Как он и надеялся, эти слова застали Гремучую Шею и его людей врасплох. Они, моргая и гримасничая, переглядывались, что-то ворчали, бросали на него мрачные взгляды, пытались понять, в чем же тут подвох.

Гремучая Шея только и смог что выдавить:

– Э-э?..

– Зачем он мне нужен? Забирай его с моими наилучшими пожеланиями.

– И чего ты потребуешь взамен?

– Ничего. – Бетод подался вперед, не отрывая взгляда от обросшего седеющей бородой лица Гремучей Шеи. – Гремучая Шея, я хочу мира. Хочу и всегда хотел. – Он отлично знал, что это неправда – как-никак он учинил больше сражений, чем любой другой из ныне живущих, – но, как частенько говорила его мать, полезная ложь лучше вредной правды.