Юрий Яньшин - Предтечи будущих побед

После этих слов небольшое помещение погрузилось в задумчивую тишину. Этой невольной паузой не преминул воспользоваться Афанасьев, глядя со значением на свои командирские часы:

– Дискуссия была чрезвычайно плодотворной. Не знаю, как вам, а лично я для себя вынес из нее много полезного. Но предусмотренное Кодексом о Труде обеденное время пропускать из-за нее не рекомендуется Минздравом. А посему я, пользуясь своими диктаторско-сатрапскими замашками, объявляю перерыв. А наших гостей призываю воспользоваться случаем и посетить местную столовую, дабы воспользоваться гостеприимством наших столовых работников и иметь возможность сравнить качество питания между отраслями. Через час, прошу вас обратно для продолжения разговора.

Присутствующие весело загомонили, как стадо проголодавшихся гусей и стали вставать, попутно разминая затекшие ноги.

– А вас Игорь Олегович, – хитренько улыбаясь одними глазами, произнес диктатор, – я попросил бы задержаться на пять минуток.

Рудов бросил вопросительный взгляд на товарища, но тот только мотнул головой, давая понять, что разговор будет носить сугубо личный характер, а значит, третий будет явно лишним. А чтобы тот не сильно обижался, напутствовал его:

– Сергей Иванович, голубчик, будьте так любезны, сопроводите наших гостей. А то они в наших катакомбах не разберутся.

Но Рудов, к его чести, и не думал обижаться, понимая, что у руководителя страны могут быть конфиденциальные разговоры с кем угодно.

Глава 33

I.

Когда за последним из уходящих министров, включая Михайлова, закрылась дверь, Костюченков, как примерный первоклашка сложил руки на столе, приготовившись к серьезному разговору. В глазах промелькнула тень тревоги. Не любил военный разведчик спонтанных разговоров, к которым специально не готовился. И хотя никаких серьезных прегрешений он за собой не чувствовал, но все равно внутри присутствовало некое напряжение от неизвестности. Однако вскоре он заметил, что и Афанасьев заметно нервничает. Это было видно по тому, как слепо и бесцельно он передвигает предметы, лежащие перед ним, не решаясь заговорить первым. Решив про себя, что шеф все же находится в более нервозном состоянии, Игорь Олегович рискнул подстегнуть ситуацию, одновременно приободряя руководство:

– Говорите, Валерий Васильевич. Сами знаете, дальше меня информация никуда не пойдет.

– Да я не о том, – поморщился Афанасьев из-за того, что приходится обращаться с личной просьбой к руководству такого могущественного ведомства, как военная разведка (смех и грех). – Просто не знаю, как и с чего начать…

– С самого начала, – вновь попытался смикшировать ситуацию Костюченков.

– С самого начала – слишком долго будет, – возразил Афанасьев. – Ну да ладно. Постараюсь изложить самую суть.

Адмирал всем корпусом подался вперед, буквально навалившись на столешницу.

– В общем, так. Ты, Игорь Олегович, извини, что на «ты», просто хочу с тобой, как мужик с мужиком поговорить. Без званий и чинов, так сказать.

Дождавшись утвердительного кивка продолжил:

– Да, так вот. Ты, Игорь Олегович, наверное, тоже уже в курсах, что за неподобь приключилась в моем семействе? – пытливо воззрился он на разведчика. У того тут же отлегло на сердце, но он сдерживая облегченный вздох, не торопясь склонил голову.

– Краем уха, – подтвердил он.

– Дело некрасивое и довольно постыдное. Ну, да не об этом речь. Я о другом хотел с тобой поговорить.

– Слушаю.

– Помнишь, месяц назад, когда мы у тебя всем гамузом пребывали в Ясенево?

– Отлично помню, – закивал сухопутный адмирал.

– Так вот, после той головомойки, что устроили ваши архаровцы, довелось мне побывать в вашей местной столовой.

На этом месте Валерий Васильевич сделал паузу. Было видно, как трудно ему даются слова. Но все же он сумел быстро собраться и преодолеть неловкость.

– В-о-о-т, – протянул он, собираясь с духом и очередной порцией мыслей.

На этот раз Костюченков не стал торопить события, а смиренно и моча ждал продолжения, которое не замедлило с приходом.

– Ладно! – хлопнул ладонями по столу Глава хунты. – Нечего сиськи мять! Мы тут не кадеты. Говорю, как есть. Там, в столовой, на раздаче встретил женщину, которая меня чем-то зацепила. Я и сам понимаю, что конь уже старый, однако и подковы сдирать с меня вроде бы еще рановато. Дочери взрослые, внуки тоже уже не дети. У всех своя жизнь, а я вроде того тополя на Плющихе – ни Богу свечка, ни черту кочерга. Ну, в общем, сам понимаешь, – заглянул он прямо в глаза собеседнику, будто жалом впился.