Владимир Волоцкий - Рис

– Это несложно. Только нужно дождаться, когда снег сойдёт.

Между лесом и степью длинной полосой, упиравшейся в болота на юге, рос тростник. В то время, когда мы с Алоем придумывали себе развлечения, этот тростник хорошо послужил нам. Полые трубки, лёгкие и прочные, шли на дудочки, рукоятки для мотыг и лопат, опоры для навесов и основу для ткацкого станка. Алой всё время что-то изобретал – музыкальные инструменты, круг, чтобы лепить из глины, механизм, заставляющий воду подниматься вверх, и многое другое. Но ткать – придумал я. Правда, освоив это занятие, я сразу его забросил, и станок, на котором я ткал себе тот саронг, что ношу до сих пор, уже давно сгнил. Да и сам саронг поизносился, пора сшить новый. А для этого придётся снова собрать станок и соткать полотно. Заодно и бескрылого научу.

Три раза я летал в тростниковые заросли и приносил вязанки гладких и прочных, уже очищенных стволов.

Когда в распадках сошёл снег, я велел бескрылому собрать джут – стебли сухой волокнистой травы с кисточками на концах. Он принёс несколько охапок, и мы замочили его, натаскав воды в глубокую выемку в камне.

Я научил бескрылого разминать и сушить джут, и пока он занимался этим, собрал станок из стволов тростника.

Когда джут превратился в жёлтые мягкие волокна, я засадил бескрылого прясть. Его тонкие, подвижные пальцы оказались ловчее моих. Он гораздо быстрее и лучше справился с задачей, чем сделал бы я. И вскоре мы имели несколько мотков прочной нити.

Я заправил нить в станок и показал бескрылому, как опускается рама и куда надо продевать нить. Он быстро научился, и вскоре на камнях перед его шалашом уже сушились готовые, выстиранные полотна.

За рыбьими костями к морю летать не пришлось. У бескрылого имелась железная грубой ковки игла. Ловко орудуя ею, он сшил мне саронг, а себе пару штанов, рубаху и куртку из двойной ткани, подбитую мехом снежного прыгуна.

Но процесс так восхитил его, что он никак не мог остановиться. Когда бы я ни прилетел на плато, он всё время был занят – то собирал траву, то замачивал, то ткал. Он даже улучшил конструкцию станка, придумал несколько приспособлений для упрощения работы. Его ткань получалась мягче и ровнее, чем моя.

– Зачем тебе столько ткани? – наконец не выдержал я. – Одежда у тебя уже есть.

– Я хочу попробовать сделать из неё крылья, – сказал он, рассматривая кусок на просвет. – Натянуть её на раму из тростника. Как думаешь, получится?

– Нет. – Я взял из его рук ткань и смял. – Видишь, воздух в ней не держится. Тростник лёгкий, раму из него сделать можно, но вот натягивать на неё нужно что-то другое.

– А если пропитать ткань смолой?

– Воздух держать будет, – кивнул я. – Но смола тяжёлая.

– Сшить из шкур? – не сдавался бескрылый. – Если удалить с них мех и как следует выделать…

– Нет, шкуры зверей тут не помогут… – Я посмотрел на восток, в сторону моря. – Делай раму, а там поглядим.

Я знал, что подойдёт для этой цели лучше всего.

На Синих камнях у Алоя было всё. Вода, зелень, рыба и дичь. Но пещер, таких как у меня, не было. По сути, это были и не горы вовсе, а нагромождение гигантских валунов. Дождей там почти не бывало, да и не боялся Алой дождя. А вот ветер ему докучал. На открытом плато, на котором он в конце концов поселился, часто свирепствовали ураганы.

Он пробовал плести циновки и ставить заслоны и навесы, но ветер раздирал их, сшитые между собой шкурки животных тоже не спасали. Сложенные из камней стены помогли, но крышу из них не сделаешь.

Крупных животных в горах не водилось, да и на равнине тоже. А вот в море встречались настоящие гиганты. Как оказалось позже, кожа у некоторых огромных рыбин была тонкая, лёгкая и такая прочная, что не только ветер, а и мы с Алоем не могли порвать её. Даже железному лезвию ножа она поддавалась с трудом.

Насколько я знаю, с тех пор как мы натянули над его домом первый тент, он менял шкуру два или три раза. Сколько поколений бескрылых сменилось за это время? Один Творец и ведает.

Так что, если раздобыть такую шкуру, бескрылому этих крыльев хватит на всю его коротенькую жизнь.

Но до моря несколько дней лёту. И снимать шкуру с тех зверюг – дело долгое и тяжёлое. Да и не каждый день на берег выбрасывает туши. Хотя скоро как раз начнется сезон весенних штормов. Подождать хорошего ветра да слетать поискать на берегу достаточно крупную рыбину?

Пока я думал, совсем потеплело. Снег остался только в глубоких расщелинах, куда не заглядывало солнце. Склоны поросли молодой травкой, деревья выбросили липкие, остро пахнущие почки. Снежные прыгуны вступили в период гона. Их заунывные песни эхом разносились в скалах. Кроффы тоже вовсю спаривались, прыгали и дрались. Ящеры выползали днём на камни – погреться, но ещё не летали, для них пока было холодно. Только птицы резвились и заливались песнями в небе.