Ирина Енц - Темные воды времени

А мы загрустили. В голове была каша. Мозг никак не хотел впускать эту реальность. Казалось, мы оказались в каком- то дурном сне, и никак не можем проснуться.

Видя такую нашу молчаливость и задумчивость, баба Рися занялась своими делами. Загромыхала посудой, зашуршала травами. Чай стала готовить.

– Сегодня у меня переночуете, а завтра на зорьке и в путь тронетесь. да этого, – она мотнула головой в сторону крыльца, – с собой заберете. На кой он мне тут нужен то…

– А кто это, бабушка? – спросила я.

– Ааа, каженник приблудился. Не гнать ведь… лес кругом. Жалко

Живая душа все ж таки.

Мы с Любаней переглянулись. В голове был винегрет из неизвестных слов и имен.

– Бабуль, а кто такой каженник? – попыталась прояснить хоть что- то Любаша.

Бабка села напротив нас за стол. Вытерла полотенцем руки, смахнула несуществующие крошки со стола, и принялась нам объяснять. При этом, не переставая вздыхать и ехидно сокрушаться по поводу нашей дремучести.

– Каженник , это тот, кого батюшка Леший замотал, да памяти лишил. Он теперь не знает ни, кто он, ни откуда взялся. Ни имени своего не помнит, ни рода. Ну, чисто, как дите малое. А с вами пойдет, может что и вспомнит. А может и Старцы помогут.

Мы с Любашей недоуменно переглянулись.

– А, на что он нам такой? Сами ничего не знаем, а тут еще забота об этом… как его, каженнике. Тьфу ты!!! Язык сломаешь! – Заворчала я.

– Не скажи, дочка. В остальном то он человек, как человек. И, видать, силушка есть, и охотник добрый. Да и защита понадобится может. А тут, все ж какой никакой, мужик рядом.

– Главное, чтобы нам его не пришлось защищать. – Продолжала ворчать я. -Да звать то его хоть как? Не можем же мы его звать просто " мужик", или, прости Господи, " каженник"! Имя то у него есть?

– Так я ж вам и говорю!!! – разозлилась бабка на мою бестолковость.

– Не помнит он НИЧЕГО! И имя свое не помнит! Называй, как хочешь. Ну хоть вон Тимофеем, в честь кота своего

– хитро подмигнула мне Рися.

Я набрала в грудь воздуха… и тут же выдохнула.

– А ты откуда знаешь, как моего кота зовут? – подозрительно прищурилась я.

– Дак, Пафнутий мне твой рассказывал. Ох и озорник он у тебя, Пафнушка то!

Я впала в легкую задумчивость. А Любаша осторожно спросила.

– Так это значит, бабушка, ты и про нас все знаешь?

В отличие от меня, Любаша эмоциям не поддавалась и была со всеми вежлива и ласкова. Помня, что ласковое слово, даже кошке приятно. Рисе ее обращение очень понравилось. И она уже боле ласково продолжила.

– Конечно, знаю. Вы где живете? В лесу. А это моя вотчина. Мне положено про всех знать. – и добавила уже суровым голосом: – работа моя такая.

У меня в голове сразу закрутилась песня " наша служба и опасна, и трудна…" От нереальности всего происходящего, у меня закружилась голова. Стало нечем дышать. Мне захотелось на воздух. Увидеть простой и понятный мир вокруг. Сделать глоток студеной воды из колодца, надышаться медовым запахом трав. И я опрометью выскочила из дома. На крыльце чуть не убилась, забыв про сидящего там мужика. Тьфу ты!! Каженника! Кубарем скатилась по ступенькам вниз, больно ударившись рукой о покатившееся ведро. Тут же вскочила, схватила это проклятущее ведро и ринулась к колодцу. Я остервенело крутила ворот колодца, как будто хотела выкачать оттуда всю воду. Сходу вылила половину ведра себе на голову. И принялась пить жадно, огромными глотками. Потом села на траву тут же, у колодца, и немного отдышалась. Коме одной единственной мысли " вот влипли", в голове ничего не было. На крыльцо вышла Любаша. Сделав ладошку козырьком, посмотрела в мою сторону. Вслед за ней, вышел Бес. Обнюхал сидящего мужика. Тот погладил моего пса по голове и что- то сказал. Бес завилял хвостом и улегся у ног, преданно заглядывая ему в глаза. Любаша тоже присела рядом, и они принялись о чем- то тихо беседовать. Одним словом, гармония, блин! Выходит, что я одна никак не могу прийти в согласие с этим миром. Стало так обидно! Я почувствовала себя одинокой, брошенной всеми. И, не придумав ничего умнее, я заревела в голос, громко, с бабьими причитаниями и всхлипами.

Глава 7

Услышав мои стенания, Любаша вместе с Бесом опрометью кинулись ко мне. Бес кинулся облизывать мне лицо. Я слабо отбивалась. Любаня встревоженно закудахтала:

– Ирка, что случилось? Ударилась? Поранилась?

– Ага… Сейчас… и поранилась, и ударилась… Сил моих нет больше… аааа

– продолжала завывать я.

Подруга обняла меня, прижала к себе и, гладя по плечам, стала приговаривать: