Анастасия Голикова - Хуадад-Сьюрэс

– Солидно. Но зачем ты искал именно меня? Я могу с легкостью назвать пять имен, чья «репутация» побольше моей достойна как подобной суммы, так и общества десятилетних мальчиков.

Урфус замялся:

– Мне нужно быть уверенным, что дело будет сделано. У Бэрэйнэра Мясника не бывает провалов.

Кэнг смотрел прямо в это изуродованное лицо и вдруг подумал, что последние слова прозвучали немного не к месту. Мясник вздохнул.

– Зачем. Ты. Искал. Меня? – медленно повторил Бэрэйнэр, выделив последнее слово.

– Он герцог, – тихо сказал кэнг, опустив глаза.

Наемник поморщился:

– Герцог? Вавстравийский герцог? Что-то вроде берийского землеправителя или принца Объединенных Королевств Пэйслэнда? И это твой аргумент? Серьезно? Я не буду спрашивать еще раз, кэнг.

Повисла недобрая тишина. Торговец собрал всю волю в кулак и, наконец, дал ответ, который мог удовлетворить Бэрэйнэра:

– Как я говорил ранее, мне нужен человек с очень сильной репутацией, однако, дело не только в ней. Герцогу довелось однажды вживую столкнуться с твоей… эммм… работой. После этого ему потребовался год для восстановления душевного равновесия. Я знаю, что ему, откровенно говоря, плевать на жену, детей и кого угодно, кроме себя. Но он просто не сможет взять такой груз в Реку Раскаяния и оставить своих мальчишек у Мясника из Хуадад-Сьюрэс.

Наемник откинулся на скрипучем стуле и рассмеялся. Все тот же искренний звонкий смех, будто Бэрэйнэр впервые услышал шутку про кондотьера, а не принимал заказ на похищение. Этот смех, даже хохот, всей своей сущностью был заразительным, светлым, ему должно было вызывать улыбки на лицах и теплоту в душах. Но торговца лишь прошиб холодный пот. Сделав явное усилие над собой, Мясник смог успокоиться и заговорил с издевкой, продолжая зубоскалить:

– А ты, значит, не боишься подарить этих детей Мяснику из Хуадад-Сьюрэс. Ах, стой. Как ты сказал? Что тебе не хотелось бы, чтобы кто-то сильно пострадал? – наемник перестал улыбаться. – Богов нельзя обмануть, кэнг, даже если ты врешь самому себе. Ты уже получил пару лет в Реке Раскаяния только за разговор со мной. Но мы же не хотим, чтобы ты зря страдал в объятиях вечности. Ты неплохо подготовился, но я, пожалуй, расскажу еще кое-что о себе, чтобы ты точно понимал, с кем говоришь и какие у нашей беседы будут последствия. А когда я закончу историю, ты сможешь повторить свое предложение о работе, подумав. И, кэнг, – Мясник выдержал паузу, – если ты решишь уйти прямо сейчас, я не обижусь.

Урфус почувствовал, как холодная капля скатилась по пояснице. Тем не менее, он не сдвинулся с места.

– Вот и славно, – Бэрэйнэр подался вперед, положив руки на стол. – Мне самому рассказывали много удивительного и нелепого о Дне Осени в Хуадад-Сьюрэс, – наемник вдруг замолчал и едва заметно повернул голову, словно что-то услышал. Его лицо опять умерло, но через несколько секунд по нему в который раз начала растекаться эта жуткая широкая улыбка. Особенно страшным было то, что взгляд ожил лишь еще какое-то время спустя. – А знаешь, если подумать, весьма забавно, что твой заказ связан с неким герцогом. Моя история, пожалуй, тоже может начаться с носителя этого титула. Ты наслышан о Мраморном Герцоге?

– Политик, философ, военачальник, стий, национальный герой Вавстравии, – не задумываясь, ответил Урфус. Он так привык, что чванливые господа все время пытаются указать на его низкое происхождение, что подчеркивание собственной образованности произошло совершенно невольно. – Кто ж не знает? Жил, если я правильно помню, со второго года четыреста двенадцатой по четвертый год четыреста тридцать восьмой Эпохи.

– Остановись, кэнг. В твоей начитанности я не сомневаюсь. Вот только в книжках никогда не писали о связи Эстиана Шадэнвойда и Бэрэйнэра Мясника, верно? – наемник снова засмеялся, на этот раз как-то не весело, и покачал головой. – Столько несчастных оказались впутанными в эту историю и, кто знает, как бы все повернулось, если бы хоть один из них повел себя по-другому… Но тогда – сколько уже? Двенадцать? Четырнадцать лет назад? – все роли были разыграны именно так, и Бэрэйнэр Мясник появился на свет.

1

Эстиан из славного рода Шадэнвойдов, прозванный Мраморным, герцог всех земель на правом берегу Дэйна, один из самых ценимых Правительницей Вавстравии умов, ветеран двух войн с Берией, удостоенный памятника при жизни за героические заслуги, уважаемый политик, известный своим милосердием и рассудительностью, философ, из-под чьего пера вышел не один трактат, проводил ночь с тридцатого на тридцать первый день седьмого весеннего месяца довольно неплохо. Возможно, он слишком долго говорил о своем новом приобретении – картине замечательного берийского художника, – чем явно наскучил баронессе Урсуле, еще слишком юной, чтобы уметь оценивать истинную красоту.