Ольга Ашмарова - Проклятие Элеун

В доме с высоким забором, как называла приют Виолетта, у Тима были друзья. Он пользовался авторитетом среди мальчишек за свой ум, силу и ловкость. Он славился верным другом, который, несмотря на происхождение приятелей, всегда приходил к ним на помощь. Вдруг в спокойной жизни Тимоса Фирдиса появилась новенькая девочка, улыбку которой он никак не мог выбросить из головы. Рядом с ней он терял всякую уверенность, терялся сам. Всё было просто: Тим был первый раз влюблен.

Моя подруга замолчала. Восторженная гостья всё ещё сидела под впечатлением книги. Парень в углу продолжал пристально смотреть на подругу. Скучающий гость резко поднялся с кресла, он только и ждал окончания литературной минутки на дне рождении. Я прервала молчание:

– Здорово!

– Но здесь снова «баян», – заметил скучающий парень, – в каждом третьем подростковом произведении есть сирота и детский дом.

– А мы их продолжаем любить, – добавил второй гость, – не ты ли так ждёшь фильм по последней книге о самом известном сироте?

Мы все рассмеялись.

– Кто знает, какая история была самой первой, – задумчиво сказала моя подруга.

После того дня рождения мы долго не виделись. Я уехала учиться в другой город. Однажды летом подруга приехала ко мне в гости со своим новым парнем, о котором я раньше ничего не слышала. Она никогда не рассказывала, как они познакомились. Подруга – яркое солнце, он холодный, как ночное небо. Он выглядел старше. Выражение лица было вечно серьезное. Она любила легко болтать, а её парень часто молчал, а если и говорил, то всегда поставленным голосом с высоко поднятой головой, уверенно, как капитан корабля. Они понимали друг друга с полувзгляда, между ними была какая-то особая, непонятная химия.

Вечером мы встретились в городском парке на берегу реки и расположились на траве у воды. Парень, вооружившись фотоаппаратом, спустился к реке. А мы болтали обо всём. И вдруг я спросила про старую сказку, знает ли она, что было дальше. Подруга смотрела на реку. На секунду мне показалось, что по воде пошла круговая рябь, как будто от камня, упавшего в воду. Подруга достала свой телефон и начала читать вслух новые записи.

Думаю, что читателю интересно, что случилось с мамой Виолетты, Кэролиной Твиртэр. Для этого нам предстоит снова вернуться в день, когда мать и дочь были разлучены.

Карета диктатора довезла свою пленницу до его огромного дворца. Глаза Кэролины были завязаны всю долгую дорогу. Она не могла увидеть ни величественный Перфидон, ни сам замок с высокими зубчатыми сводами, ни океан, волны которого бились у стен замка и разбивались, достигнув их, на тысячи осколков. Впустив карету и конницу Цэндра, ворота замка вновь наглухо закрылись. Сбежать было невозможно.

Кэролину поместили в холодный подвал, где она провела следующие долгие три месяца. Диктатор вызывал её к себе на допрос почти каждый день. Допрос сводился к пыткам: он бил её тело в кровь, причиняя адские муки. Первое время Кэрол спрашивала его, за что, она же его даже не знала, но эти вопросы вводили Цэндра в особую ярость! Вскоре Кэрол перестала сопротивляться и спрашивать его, так он быстрее успокаивался. Шрамы изуродовали её нежную кожу. С губ не исчезали капли запекшейся крови. Силы девушки были на исходе. В душе пленницы жила тревога за маленькую дочурку, которая придавала ей сил. Нужно было выжить, сбежать, найти дочку.

Однажды после нескольких часов очередных пыток Цэндр обессилено присел. Как показалось Кэрол сквозь её полуобморочное состояние, словно завыл. Он закричал: «За что ты так со мной? Я причиняю тебе боль, но мне не становится легче! За что? Я же так любил тебя! А ты растоптала все! За что?»

Цэндр опустил голову на свои руки. Из его глаз покатились слёзы. Тогда его измученная жертва тяжело приподнялась и подползла к своему мучителю. Она со страхом коснулась его руки, посмотрела прямо ему в глаза своими измученными, скрытыми за окровавленной челкой глазами, какие только и могут быть у любящей матери, и прошептала: «Простите меня. Очень больно. Вам очень больно. Я ничего не помню. Но я была очень глупой и жестокой. Я не должна была так делать. Умоляю, простите меня. Простите». И жертва склонилась перед мучителем. Из его глаз катились слёзы так неистово, так неудержимо, а она успокаивала его, гладила по голове. Он простил её. Он любил её.

С тех пор жизнь Кэролины в замке Цэндра изменилась. Ей были предоставлены лучшие покои с видом на океан, новые наряды, слуги, лекарства, и раны на теле женщины стали постепенно заживать. Диктатор приглашал пленницу к обеду. Позволил даже составлять ему компанию на прогулках. Они много говорили на отвлеченные темы, интересные королю: о жизни, смерти, океане, небе. Кэролина была отличным собеседником: она умела слушать, а, когда говорила сама, делала это так тихо и мелодично, будто журчала вода, омывающая острые прибрежные скалы. Цэндр любил слушать её голос. Он и само присутствие Кэролины рядом успокаивали диктатора.