Нги Во - Когда тигр спустился с горы

Перед героиней повести Нги Во не стоит задача добиться, чтобы ей разрешили сдавать экзамен, – ей с детства известно, что она должна его пройти, исполнив мечту длинной вереницы ее предков, которым стать чиновниками помешали те или иные обстоятельства. И она, осиротев, старательно готовится – до тех пор, пока не заканчиваются деньги для уплаты учителю, прилежно зубрит, считая, что еще недоучила то и недоработала это. Потом налегке, одна и почти без денег идет в далекую столицу, где проводятся экзамены, – чуть ли не через всю страну, напоминающую Китай периода Сражающихся царств, когда одни и те же земли утром принадлежат одному царству, а вечером того же дня – уже другому. Едва не погибает, сначала встретив более чем странную родственную душу, а затем чуть не сгинув в могильнике лис-оборотней, и наконец успевает на экзамен в последний час перед тем, как на ближайшие годы закроются ворота.

Но когда она слышит традиционный вопрос привратника – согласна ли она в случае успешной сдачи полностью отвергнуть всю прежнюю жизнь и вести новую, подобающую чиновнику, – она вспоминает, как по пути в Зал экзаменов видела сразу двоих таких ученых мужей, «ранга которых надеялась достичь». Впечатление было не из приятных: чиновники встретились и не смогли разъехаться на узкой улочке – каждый громким криком отстаивал свои права, поражая зрительницу «удивительным сходством с петухами, готовностью драться насмерть за горстку червяков или право первым проехать». И девушка, попытавшись представить, как сама будет вопить на всю улицу, когда тоже станет чиновником, не смогла и не захотела этого и бежала с вожделенного экзамена, от такой желанной и привилегированной должности, решив предпочесть всем этим благам близкого, пусть даже и не человека.

Неправдоподобно? Или слишком узнаваемо и нелестно. Так или иначе, жанр – фэнтези, мир – вымышленный, все совпадения, как говорится, случайны.

Что же касается второй основной темы – как рождаются, обрастают самыми невероятными подробностями, меняются в зависимости от отношения и личности сочинителя и рассказчика легенды – обо всем этом с проницательностью и мягкой иронией рассказала автор повести: читайте ее, и вы узнаете о том, что порой случается, стоит тигру спуститься с горы.

Харчевня представляла собой всего лишь шатер из вощеной парусины, покосившийся в южную сторону под порывами горного ветра. За грубо сколоченной стойкой стояла женщина с тонкими прозрачными усиками в форме заостренных крылышек. Тии записывали историю ее рода, а на улице спорили мамонтовые дозорные.

– Ты случайно не состоишь в родстве с семьей Дун из Баолиня? – спросили Тии. – В голодные годы они отправили несколько своих детей на запад, и у них в семье есть такое же предание об охоте властителя Кана, как то, что ты мне рассказала.

Женщина по имени Дун Чинь нахмурилась, покачала головой, потом пожала плечами.

– Может, и так, – ответила она, – тогда, стало быть, это мои родичи с отцовской стороны, только ведь их чуть не всех сожрало проклятие бродячего пса.

– Постой, а что за?..

Прежде чем Тии успели спросить, а Чинь – ответить, полотнище, заменявшее в шатре дверь, откинулось и вошли двое дозорных. Старший, Хацзюнь, мужчина с глубокими хмурыми морщинами на лице, по северным меркам был рослым и худым. Младшая, Сыюй, была ниже ростом, почти квадратного сложения, с гладким, как прибрежная галька, лицом и блестящими, словно полированное медное зеркало, глазами. На обоих были долгополые овчинные тулупы, меховые унты и мешковатые кожаные штаны, подбитые шелком, – одежда, которую в здешних краях носили практически все. От местных обоих отличали лишь нашитые на плечи спирали из заплетенных рыжих волос.

– Ладно, – сказал старший дозорный, – вопреки всем доводам моего рассудка, а еще потому, что в отличие от большинства южан тебе хватило ума одеться как следует, я решил позволить моей племяннице отвезти тебя через перевал.

– Пожертвование семян дурмана еще никому не вредило, – жизнерадостно заметила Сыюй, и Тии понимающе протянули бумажный пакет, набитый мелкими черными семенами. На юге они встречались часто, как гашиш, но выше границы снегов достать их было непросто.