Николай Вардин - Эпоха золотой розы

Прекрасен стал Асхайин. Завершено было творение Изначальной Земли. Но Эренхар был бескраен. И пожелал Геадон, чтобы мироздание никогда не прекращалось. Поэтому возвёл он рядом со своим троном ещё шесть престолов. Шесть фигур изваял он из земли, камня и воды напротив каждого из них. Каждая из этих фигур была похожа на алтеидов, но каждой из них Геадон даровал по четыре крыла за плечами. Ветер высушил скульптуры. А солнечный зной придал им твёрдости. Так все стихии вдохнули в них свои силы. И ожили эти изваяния, став верными последователями мироздателя. Виккарана, Аскета, Маэлира, Селехэт, Ирам и Галидор были их имена. Геадон дал им власть над стихиями, из которых они были сотворены. С тех пор стали называть их райнерами. И повелел он каждому из них отправляться прочь из Асхайина и творить свои земли и свои народы – этому должны быть посвящены их жизни. Лишь единожды в год они должны будут собираться подле его трона и рассказывать ему о своих свершениях. Вняли они этому приказанию и разлетелись по пределам молодого мира, дабы расширить его и создать новое – уже по своему усмотрению.

Лишь Маэлиру мироздатель просил не уходить. Прекрасная райнера осталась возле него. Геадон взял её за руку и нарёк её своею супругой, дабы разделила она с ним радость от созданного им мира. Дал он ей клятву верности. И велел поступать так же мужчинам и женщинам Первого Народа.

Так начиналась история Эренхара. Так начинался долгий путь Первого Народа. Начинался он с Золотой Эры процветания и благоденствия. Ведь под правлением самого Геадона и его супруги Маэлиры алтеиды не знали ни болезней, ни смертей, и Солнце всегда светило над Асхайином.

Семь ступеней были высечены из подножия Энакро. Семь ступеней были укреплены высокими крепкими стенами. И за этими стенами за семь лет алтеиды построили Первый Город. Они назвали его Форхой. То был прекрасный и необъятный город, вобравший в себя все красоты молодого мира. Бесчисленные каналы прорезали широкие улицы Форхи, устремляясь в рукотворные парки и сады, проливаясь фонтанами и водопадами. Белоснежные башни будто плыли волнами над городом, соединённые в воздухе мостами и арками. А посреди всего великолепия Форхи катила свои огненные потоки сама Алтейя.

Геадон всё реже бывал на вершине Энакро. Всё больше времени он проводил среди алтеидов. Он возделывал с ними поля и собирал урожаи; строил новые дома и прокладывал дороги к новым селениям, отстоящим от Форхи.

И он учил их тому, что сам считал правильным. Он учил их доброте к другим существам, ибо в глазах мироздателя были все равны: и насекомые под ногами, и птицы в небесах. В каждой, даже самой маленькой, жизни была частица самого Геадона. И все они вместе составляли необъятный Эренхар. Справедливости и верности учил алтеидов мироздатель. Лжи, ненависти и предательства не было в те времена. Не изобрели их тогда ещё. Ведь зачем было тратить время на склоки, когда перед тобою лежит целый мир? Когда тебе дан простор бесконечного созидания? Алтеидам некогда было тратить свою вечность на подобные чувства и страсти, ведь им нужно было строить новую эпоху.

Шли годы. Геадон будто бы растворился в мире, который создал. Его сила больше не принадлежала ему. Его сила теперь была в мужчинах и женщинах, что окружали его. В малых детях, которые сидели на руках родителей, и в тех, кто ещё родится на этот свет. В сером зайце и каждой травинке оставил он свою мощь. И рад был этому мироздатель. Силой рук с ним теперь мог сравниться каждый второй из алтеидов. Да и рост его будто бы стал меньше. Мозоли от плуга уже не покидали его ладоней. Вот только искренняя улыбка оставалась прежней.

Лишь раз в год, в означенный день, Геадон непременно возвращался на вершину Энакро. Долго и упорно поднимался он от её подножия, дабы занять свой трон, ибо самому себе не пожелал он создать крыльев. Там он ждал райнеров, которые прилетали к нему держать ответ. И каждый рассказывал о том, что успел сделать за минувший год. Последователи не были столь сильны, как мироздатель в начале творения. Поэтому работа затягивалась на долгие десятилетия. Но не торопил их Геадон и терпеливо ждал их успехов. И пусть труд был далёк от завершения, но уже сейчас он был поистине велик и разнообразен. И радовался мироздатель, ибо творения райнеров нисколько не уступали его собственным деяниям.

Лишь одна Селехэт из года в год только молчала. Она всегда прибывала в означенный день на вершину Энакро. Но ни разу ни слова она не проронила на этих советах. И ни разу не ответила на вопросы других райнеров. Хоть даже спрашивала её сама Маэлира. Селехэт вызывала своим безмолвием неприязнь и осуждение. Но Геадон справедливо рассуждал, что раз не торопит он с творением других райнеров, то за одно лишь молчание не вправе он осуждать и Селехэт.