Григорий Григорян - Император

В один из таких дней Луция, наконец, не выдержала.

– Я всегда чувствовала, что ты рядом, – с улыбкой призналась она сидящему рядом сиду.

– Каждый раз, как ты появлялся, я чувствовала радость и покой. Наверное, это звучит странно и глупо, мы с тобой встретились недавно, я совсем тебя не знаю, но ты словно часть меня, часть моей души, – словно испугавшись собственного признания, она чуть отстранилась и посмотрела на сида. Тот спокойно кивнул.

– Я тоже всегда это чувствовал, – произнес он со странной болью, – и потому не хотел показываться, – взяв руку Луции в ладони, он с грустью посмотрел ей в глаза.

– Я хотел бы остаться рядом с тобой, но мои желания не важны. Вышло так, что я отвечаю не только за себя. Рано или поздно, но мне придется уйти, и я стану причиной твоей боли.

– Я знаю, – ответила девушка, решительно глядя в ответ. – И я готова к этому. Пусть случится то, чему суждено. Я не стану ни о чем сожалеть.

В тот день не случилось больше ничего особенного. Они просто, как всегда, держались за руки и смотрели, как заходит солнце.

На другой день случилось то же самое. День за днем они, по сложившейся привычке, встречались и смотрели на закат.

Постепенно, спокойно и естественно, держание за руки сменилось поцелуями.

С каждым разом, с каждой встречей, человеческая девушка и сид становились друг другу все ближе…

Тессары не болтливы.

Они не сплетничают и не распространяют слухов, бегая по соседям-друзьям-знакомым со словами, начинающимися с сакраментальной фразы ''ты знаешь''…

Суровая жизнь окруженного врагами народа не располагает к болтовне и праздности.

Да и сама натура гордых тессаров – спокойных, немного угрюмых, но исполненных чувства собственного достоинства, людей, яростно противится тому, чтобы шушукаться о других за их спиной. Тессары не болтают, но видят и слышат все.

Человеку, являющемуся частью их, малочисленной, но сплоченной общины, чья жизнь, по сути, проходит на ее глазах, приходится постоянно держать себя в рамках общих правил и законов. Иначе он рискует подвергнуться молчаливому осуждению людей, среди которых он живет и выживает, защищаясь вместе с ними от опасностей окружающего мира.

На причуды дочери магистрата, с малолетства любившую проводить большую часть своего времени в лесу, поначалу почти не обращали внимания. Ну, бегает и бегает. Слава предкам, пока жива, ну и ладно. Если уж тяжелая рука отца ее не вразумила, может с годами дурь сама выветрится из головы, и девчонка, повзрослев, все-таки, осознает свою ответственность перед общиной и, наконец, начнет вести себя, как подобает дочери ее главы.

Первые признаки заметила мать Луции. Ее дочь выглядела усталой, мало ела, а после, ее, и вовсе, стало тошнить от еды. Обескураженная женщина рассказала все мужу, и магистрат крепко задумался. Луция слыла в общине дикаркой.

Сверстники не то, чтобы сторонились ее, но и не особо стремились поддерживать отношения.

Опять же, сговорена она ни с кем не была, кажется, некоторые молодые сыновья из достойных семей пытались осторожно за ней ухаживать, но быстро сдались, осознав всю тщетность своих усилий.

А вот теперь это, прямо как гром среди ясного неба…

Собственно, позора для семьи еще можно избежать. Отправить жену, чтобы та осторожно поговорила с дочерью, выяснила подробности. Затем он сам, не менее осторожно и тихо, поговорит с главой семьи, к которой принадлежит парень. Глава, конечно, всыплет сыну (или внуку) по первое число, а затем они соберутся все вместе и сделают все как положено. Но сначала следует во всем убедиться.

Когда на пороге их дома появилась видящая Тария, Луция поняла, что в этот день и час решается ее судьба.

Так или иначе, запершись с матерью и видящей в отдельной комнате, она спокойно дала старухе себя осмотреть, ничем не выдав своих эмоций.

– Да, – спустя какое-то время прокаркала старуха своим хриплым голосом, – Твоя дочь носит под сердцем дитя, – она повернулась к бледной Мариссе, – это мальчик, я чую в нем сидскую кровь.

Женщина побледнела еще сильнее. Буквально подскочив к дочери, она схватила ее за плечи и развернула к себе.

– Луция, дочка, расскажи мне все, – громко зашептала она, поглаживая девушку по плечу. – Как это случилось? Что эта тварь с тобой сделала…

– Он не тварь, мама,– решительно перебила ее Луция, решительно глядя в глаза матери. – И он не сделал ничего, чего бы я не позволила.