Антон Сенин - Ева. Грани миров

Комната с темно-серыми стенами, картинами в массивных рамах и, валявшимся на полу, блоком проектора, жила вместе с хозяевами, передавая их несовременный внутренний мир. Молодых людей привлекала старина – то время, когда люди еще ценили тепло и фактуру аналоговых вещей, дерева и бумаги. Отсюда и зубодробящий будильник, и полки с книгами, и Леннон, чья объемная проекция, расположившись в углу, пела: «Imagine there's no heaven, It's easy if you try». Немолодой человек с длинными волосами, прямым тонким носом и невероятным бархатным голосом слегка отклонился от вертикали, и напоминал хозяевам о необходимости корректировки настроек проектора.

– Эл, он снова снился, – Ник приподнялся, сел рядом с Элис и крепко сжал кружку. Проснувшийся мозг изменил овал лица, раскрыл глаза, превратив невзрачные точки зрачков, в два ярких голубых океана. Длинные светлые локоны юноши небрежно спадали на лоб и требовали немедленного душа.

– Юноша в очках? – тихо спросила Элис.

– Это воспоминание все время ускользает, оно прячется очень глубоко.

– По тому, что это не воспоминание, – Элис слегка улыбнулась, свела губы и вытянула, обозначая поцелуй, – А плод фантазии. Так, вставай, он тебя, наверное, уже ждет.

Обозначая невидимого «его», блондинка выпрямила указательный палец и, протыкая пространство, обозначила направление. Непроизвольный жест вызвал у Ника добрую улыбку, только на этот раз в окончание фразы вплелись ревностные нотки. Показывая на окно, за которым крепло ранее морозное утро, Элис обращалась не к абстрактному «ему», а вполне конкретному, вездесущему Алексу.

Не успела Элис закончить фразу, как лежащий неподалеку на стеклянном столике, телефон издал несколько коротких звуков. Алекс действительно ждал внизу. Друг детства не изменял традиции, предпочитая ожидать Ника на улице у парадной двери. Когда Ник задерживался, Алекс набирал в легкие побольше воздуха и будил не только друга, но и его соседей. Средства связи позволяли обратиться к другу без вреда окружающим, но куда приятнее звучали, летевшие из соседних окон, слова проклятий.

Утренний морозный воздух становился ярче. Лучи солнца пробивали густые серые облака, бегали по бетонному покрытию, отражались от предметов и заставляли людей щуриться. Несмотря на кажущуюся обыденность, общая палитра казалась менее насыщенной, серой, и оттого слегка угрюмой. Силуэты людей передвигались медленно, они прятали головы в плечи и выдыхали густые клубы пара. Замерзшие люди надеялись, что морозные дни вот-вот пройдут, но зима и не думала сдаваться. Моросящий дождь вперемешку с мокрым снегом опадали и мгновенно застывали, образуя под ногами блестящую корку льда. Жители боролись с ледяной напастью, но аномалия повторялась снова и снова. В конце концов, они подчинились природе, смирившись с неизбежной весной.

Широкая дорога, ведущая к величественному серому зданию, состояла из внушительных, идеально отшлифованных бетонных плит, расширялась, превращаясь в огромную площадь. Несмотря на ранее время и достаточный мороз, мужчины и женщины, старики и дети медленно брели к центру, зевали, заводили редкие, не громкие разговоры или просто молчали. Правило номер семь: «Решение Нейма обязательно для всех». Правила собирались в свод и определяли свободы и запреты жителей Нейма.

Перед серым зданием уже выстроились хранители, за которыми поблескивали железные ограждения. Блюстители закона ничем не отличались от обычных горожан, если только небольшими красными петличками на воротниках. Необходимости в оружии не было. Во-первых, это запрещалось правилами, а во-вторых, в Новом времени преступления сошли на нет. Строгость, и неизбежность наказания привили уважению к закону и дисциплине. Куда сильнее влияло прошлое, уроки которого легли в основу нового устройства мира. Люди помнили и бережно хранили общую историю, в которой крепко сплелись глупость и недальновидность, зависть и корысть, сговоры и заговоры, приправленные мощнейшим оружием.

Для предотвращения нарушений хранители использовали устройства, исключавшие насилие. В случае неповиновения, что случалось редко, в нарушителя выстреливалась капсула с веществом, лишавшим движения. Человек замирал, тело теряло упругость и падало на землю. Мера воздействия являлась крайней. В большинстве случаев нарушитель подчинялся и следовал устным приказам хранителей.

Население Нейма росло быстро, отчего Серая площадь (так между собой называли место сбора) уже не вмещала всех собравшихся. Нестройными рядами люди набивались слой за слоем, пока площадь не заполнялась целиком.