Ана Гри - Не к ночи рассказанное…

Ночью гладкая вода в озере напоминала зеркало неровного круга с песчаным берегом. В обрамлении глухого непроницаемого Южного леса скрывавшего в себе оглушительную тишину. Почва в биогеоценозе выглядит так, будто некто пробовался выкорчевать громадные деревья, корни коих обросшие вековыми шапками зеленого мха торчали наружу и необыкновенно переплетались. Рельеф лесного массива, покрытый многочисленными пещерами и расщелинами, что тянулись под землей на несколько десятков метров покрытые внутри толщами не тронутого зноем льда даже в самый жаркий летний день.

Бедные семьи в прошлом веке привозили близких в Южный лес коих не в силах прокормить и определяли бедняг на мучительную смерть. Стоны несчастных впитал и безвозвратно захоронил внутри лес, навсегда изгнав из себя все живое. Не приведи Господь здесь заплутать промеж безграничной армады зловещих призраков плутающих в поисках выхода, средь сухих деревьев оглушено звенящих мертвой тишью…

Туман белый как молоко клубился и медленно сервировал озеро, а после зашел в лес. А под ним по озеру вышагивала зыбь, что быстро перешла в разбушевавшуюся воду, будто вскипяченную в чайнике.

В глубине страшного неприветливого старолесья не раздавалось ни шороха, ни звука. И не было здесь никого из живых кроме одинокой хрупкой девушки, которая время от времени подкидывала сухие палочки в слабый костерок, а тот освещал ее маленькое личико посреди этой бескрайней перекореженной мертвой бездны…

Я вдохнула и подняла голову вверх. Туда к вершинам деревьев, чьи сухие ветки тянулись настолько высоко, что казалось, ни одна птица не способна будет достигнуть этого пика, заведись она тут. Только лес мертв и истребляет живность внутри себя безжалостно. Перья нахмуренных облаков спешно неслись по черному куполу неба. То затмевали собой, то вновь оголяли желтый возвышенный светильник тьмы. А когда я опустила голову, заметила воздушную дымку, что обступив меня со всех сторон, без спроса потушила костерок. Дым, от которого тонкой струйкой желал взвихрить вверх, но был поглощен тревожным туманом.

Не колеблясь, я встала на ноги и застыла на месте, когда за спиной хрустнула ветка. Обернулась – никого. И задумчиво спросила сама себя:

– Не уж-то пора?

Затем удостоверилась в том, что костер не нанесет ущерба лесу, я спешным уверенным шагом понеслась в сторону Юга. Как вдруг впечаталась лицом в липкий хрупкий секрет паутинных желез не больших размеров растянутый меж двух сухих деревьев, что росли рядом на моем пути.

Отстранив голову обратно, я почувствовала, как оторванные нити мягко легли на губы и подбородок, будто намагниченные и доставили мне дискомфорт.

– Да чтоб вас всех! – разгневалась я, убирая с лица паутину.

А разгневалась только потому, что хоть и не представляла из себя смертную, но при этом страдала арахнофобией.

– Прости? – взвизгнул крошка крестовик, сидя на ветке на дереве справа на уровне моего лица. Членистоногий выглядел плачевно, собрав под себя полосатые тоненькие ножки.

– Тсс, – приложила я палец к губам и огляделась.

Дружелюбно дотронулась пальцем до его спинки аккуратно приутюжив символический знак схожий с кельтским крестом. Паучок хохотнул и взбодрился.

– Это ты меня прости, – виновато шепнула я.

И проведя рукой от ветки дерева стоящего с левой стороны к правостоящему дереву, возобновила паутину:

– Добро пожаловать в Южный лес!

– Мне здесь страшно… Я одна.

К горлу подступила горечь, отчего брови мои собрались к переносице. Я оглядела жуткий лес, а потом вновь на паучиху перестав испытывать страх к членистоногим:

– Пошли жить ко мне? – с улыбкой предложила я.

Мне показалось, крошка улыбнулась мне, приподнявшись на ножках.

– Когда я пойду обратно, то заберу тебя хорошо? Только, чур, в моем жилище паутины не плести! Только нити, которыми ты научишься предупреждать нас об опасности.

Стараясь как можно тише хрустеть ветками под ногами, я все дальше и дальше удалялась вглубь леса, петляя меж скрюченных деревьев в полной тьме. Брови, то и дело торчали у переносицы, но чувства мои были иными. Паучиха первый житель безжизненного леса с нее и вернется жизнь в лес. Но мне было жаль оставлять кроху одну. Ничего, успокаивала я себя. Будут и другие! Позже, но все-таки будут…!

***

А на озере вовсю шла борьба между двумя обладателями воды. Одного громадного Водяного – старца со злыми рыбьими глазами и величавой бородой, зеленоватым колером шкурки на теле, перерастающим в рыбий микрочешуйчатый хвост с зеленым плавником. Второй – Купало не меньших габаритов Бог в белом как снег одеянии, и с вечноцветущим благоухающим венком на голове с солнечными волосами.