Юлия Давыдова - Хранитель талисманов. Книга 1

Никита лёг на кровать, разглядывая оставленный ею рисунок трещин.

– Тише, ветер, – кивнул он, закрывая глаза. – Уже скоро. Заберёшь меня в рай. Если примут.

Утро встретило ярким летним солнцем, на удивление приветливо светившим в палату. Капельницы, как обычно, убрали в четыре утра, так что Никита свободно потянулся на кровати. Боли нет. Уже неплохо. Он приподнялся на локтях, намереваясь посмотреть на часы над дверью, но вместо этого наткнулся взглядом на Ивана.

Тот сидел в кресле напротив него с сияющей физиономией, и при дневном свете Велехов своего дядю не узнал. Ивану должно было быть немного за сорок пять, но на свой возраст он не выглядел. Скорее, лет на двадцать.

Никита сел на кровати, пристально оглядел родственника. А они с ним были чем-то похожи. Светло-русые волосы у обоих, очень коротко стриженные. Серо-голубые глаза. Даже в чертах лица было какое-то сходство. Хотя Иван же троюродный брат отца. Кажется. А может, и ещё более дальний. Никита попытался вспомнить его фамилию. Мама раза два её произносила. Рилевский вроде.

Иван улыбнулся:

– Помнишь меня?

– Не очень, – покачал головой Велехов. – На улице встретил, не узнал бы. Я, кажется, тебя видел последний раз, когда мне пять лет было.

– Четыре. И я б тебя не узнал, – кивнул Иван. – Такой карапуз был, а смотри какой вырос. Вчерашний разговор весь слышал?

Никита вздрогнул, а Рилевский, заметив это, усмехнулся:

– Да хорошо, что подслушал, что решил-то? Хочешь отсюда выбраться?

Тон голоса стал серьёзнее, но смотрел он по-прежнему с весёлым огоньком. Словно сидел сейчас не в раковом корпусе, а на рыбалке и, закинув удочку, ждал – клюнет рыба или нет.

Велехов не сразу ответил. Непривычно было за последние месяцы видеть вот такую жизнерадостную улыбку, и не поймёшь: то ли издевается его дядя, то ли правда верит, что сил хватит на поездку.

– Хочу, – наконец кивнул Никита.

Иван ещё секунду с интересом смотрел на парня.

– Ну и нечего тут сидеть тогда, – внезапно сказал он, поднимаясь с кресла. – Поехали.

– Что, прямо сейчас? – удивился Велехов.

– Конечно, – невозмутимо ответил Иван. – А ты чего хочешь, больничного завтрака дождаться? Давай спускайся. Жду у служебного входа.

Он быстро вышел из палаты, а Никита остался на кровати в размышлениях. Может, это розыгрыш? Своё нахождение в онкологическом центре он давно воспринимал как заточение в камере смертников. Лишь дата казни всё время переносилась на неопределённый срок. Мысль сбежать отсюда не ослабевала с первого дня, и, несмотря на предупреждения врачей, назло всем Велехов вставал, ходил и даже прыгал, превозмогая слабость каждый новый день. Но он чувствовал, что скоро силы закончатся. Их высасывали белые стены, гладкие полы, воздух, запертый между пластиковыми преградами, больничные запахи и тихие шаги – такие, словно все здесь боялись потревожить смерть. И ещё уставшая мама. Её заплаканные глаза и тяжёлое дыхание, так наполненное отчаянием. Она, конечно, улыбалась, едва поймав на себе его взгляд, старалась говорить весело и непринуждённо, но Никита безошибочно понимал её состояние.

Он сидел ещё минуту, потом встал, забрал одежду из шкафа и начал одеваться. Да, надо бежать. Пока никто не передумал.

Выйдя в коридор, Велехов сразу натолкнулся на маму.

– Всё, я поехал. – Он коротко поцеловал её в щеку, намереваясь быстрее добраться до улицы, но Елена с улыбкой взяла сына за руку:

– Не торопись. Иван только вышел. Ты сотовый взял?

– Разумеется.

Елена серьёзно приказала:

– Будь на связи. Таблетки пить через каждые два часа. У Рилевского в машине полный комплект, я ему всё объяснила. Капельницу ставить умеешь, если что.

Никита утвердительно кивнул и спросил:

– Куда я еду?

– К дяде Ивану и тёте Софье. Это его жена, – ответила Елена, поправляя воротничок его рубашки.

– Далеко?

– Точно не знаю, говорит километров сто.

– Всего? – Никита удивился. – Так почему он никогда не приезжал?

Таинственный дядя, известный только по маминым словам, должен был по меньшей мере жить на другом материке.

– Откуда же мне знать? – невозмутимо пожала плечами Елена. – У каждого своя жизнь. А у Рилевского она страннее некуда.

Она наконец оставила рубашку в покое и спросила:

– Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, – уверенно ответил Никита.

– Конечно, – усмехнулась Елена.

Сына когда ни спроси, у него всё прекрасно.

Велехов обнял маму: