Максим Старостин - Тень прошлого

Он поднял бронзовый кубок и крепко сжал его левой рукой, наслаждаясь ощущением врезавшегося в кожу прохладного металла. Мертвец вдохнул полной грудью, стараясь насытить легкие и каждую клеточку тела имевшимся в пещере воздухом. После чего, словно смакуя каждое собственное слово, он произнес:

– Пусть я слаб, но магический транс сработал.

Разум подсказывал не растрачивать попусту те крохи жизненной силы, что все еще в нем теплились. Отвлекшись от наслаждения собственным голосом и не тратя более впустую время, мертвец начал подготовку. Расположившись в сидячей позе на известняковом ложе, он поставил напротив себя бронзовый кубок. Тело его было максимально расслабленно, с каждым новым вдохом пульс замедлялся. Закрыв глаза, мертвец представил клочок синего неба и полностью сконцентрировался на этой картине. Ощутив полноценную гармонию со своим телом, его охватило знакомое, накатывающее волной возбуждение. Левая рука все это время сжимала заостренный обломок сосульки-сталактита, найденный им заранее. Быстрое, и одновременно с этим аккуратное движение в миг рассекло ладонь на правой руке. Из небольшого образовавшегося надреза на дно кубка упала капля крови. Губы мертвеца в этот момент едва заметно дрогнули. Зрачки под прикрытыми веками быстро забегали и вместо темноты перед ним распростерлись просторные земли. Разноцветным калейдоскопом мелькали кадрами небольшие деревеньки, крупные города с суетящимися жителями, красочные зеленые поля и леса. Он старался ухватиться за что-то одно и рассмотреть более внимательно, но каждый раз картинка ускользала от его взора, сменяясь следующей. В одно мгновение все образы резко оборвались и вновь перед глазами предстала чернота закрытых век.

Открывая глаза, колдун тихим голосом пробормотал:

– Я увидел достаточно, теперь это должно сработать, а иначе… мне уже не прожить.

Губы теперь отчетливо выговаривали заклинание, пространство наполнялось его собственным голосом. Каждое слово срывалось в пещеру и, резонируя от ее стен, становилось объемным, точно обретая свою, всякий раз индивидуальную, форму.

Как только голос затих, левая рука увеличила уже существующий надрез, и одна за другой по дну бронзового кубка забарабанили капли крови.

Роб Фэлбс впервые за долгое время ночевал в собственном доме, уже успев позабыть, как мягка и приятна его постель. Дом являлся частью портовой деревни Риверфор, расположенной в центре материка. Деревня служила своеобразным перевалочным пунктом для кораблей, шедших через море. Основная работа для большинства жителей сводилась к встрече и обслуживанию очередного судна с экипажем. Несмотря на удобства, его светло-зеленые глаза, словно по чьей-то прихоти, распахнулись задолго до восхода солнца. Фэлбс отчетливо понимал – сегодня ему не удастся больше уснуть, а следующего свободного дня придется ожидать месяцами. Не без досады принимая эту мысль, он потянулся всем телом и принялся вставать. Он жил на второй линии от берега, и до его слуха то и дело доходили звуки плещущихся волн.

– Черт бы побрал это море! – выругался он.

Роб Фэлбс являлся смотрителем маяка на протяжении долгих двадцати лет. Некогда чарующий и успокаивающий звук волн превратился для него в ежедневный кошмар, от которого нигде не удавалось укрыться. Вся его жизнь была сосредоточена на одном маяке. День за днем, год за годом протекало его существование, окрашенное в цвет морской волны. В тайне от самого себя, маячник мечтал о захватывающих дух приключениях. Нескончаемыми ночами, под светом керосиновых ламп и отблеском звездного неба, он грезил о встрече с представителями других рас и о невероятных городах, насыщенных удивительными событиями. Оставаясь заточенным в собственном маленьком мирке, Фэлбс чувствовал себя забытым и никому не нужным узником собственных фантазий.

Работа досталась ему по наследству от отца, а тому перешла от его деда и так далее. По иронии судьбы, или как часто говорил потом сам Роб: “по прихоти ледяной бездны”, Фэлбс старший скончался на борту корабля, поглощенного морской пучиной. Вскоре после этого события, сын занял его место и будучи еще юнцом был вынужден сдружиться с башенным гигантом.

Дорога до него была не близкой и занимала около часа езды верхом. Путь уходил к западу от деревни и вначале пролегал через просторные поля, усеянные всевозможными сельскохозяйственными угодьями, затем огибал небольшое озеро и под конец углублялся в густой лес. Маяк возвышался по другую его сторону на заостренном конце мыса Морок, полумесяцем выдающегося в море.