Анджей Ясинский: Толлеус. Изгой

Перспективы вырисовывались мрачные, продолжать дискуссию на эту тему не хотелось даже с самим собой. Да и самочувствие паршивое – мало того что Толлеус стар и болен, из-за чего постоянно приходится таскать на себе тяжеленный жилет, напичканный целебными амулетами и потребляющий ману с умопомрачительной скоростью, так вдобавок наложилось нервное напряжение от выступления и допроса. За несколько часов тяжелого сна Толлеус совсем не отдохнул. Кажется даже, еще больше устал. Конечно, такого не может быть, скорее всего, закончилось действие плетения, которым его обработали, и теперь он ощущает свое немощное тело как есть, без подавления определенных участков сознания. В пользу этой версии также говорило то, что буквально несколько часов назад в ходе допроса бывший настройщик манонасосов примирился с незавидной участью, которая ждала его на родине, и был абсолютно спокоен. Но теперь с ним произошла удивительная метаморфоза – он враз перестал чувствовать себя должником империи. Нет, разумеется, он ее сын и против нее никогда не пойдет. Просто вдруг очень расхотелось бесславно умирать. Напротив, вернулось горячее желание еще пожить, причем чем дольше, тем лучше. В идеале вечно, как тот искусник из видений, который хоть и умер, сожранный странными тварями, но потом воскрес. Вот бы Толлеусу так: казнили, а тело хлоп – и возродилось где-то в другом месте, и никто про это даже не знает…

Увы, это несбыточные мечты. Такое возможно, да, старик больше не сомневался ни в одном из своих видений, которые посетили его во время памятных событий на развалинах комендатуры. Только уровень Искусства для этого требуется совсем не как у него, возможно даже, и уровня академика не хватит. Раньше Толлеус считал, что звание академика – это венец мастерства. Да, древние были могущественны, но все, что от них осталось, – редкие артефакты из раскопок на месте старых городов и проклятые территории там, где бушевали эпические битвы. Однако с недавних пор он стал подозревать, что те знания и умения, которые считали утраченными многие века, сохранились.

Толлеус прекрасно понимал, что не сможет сбежать из-под ареста. Даже если не брать в расчет, что он всего лишь магистр, причем совсем дряхлый, шансов никаких. Во-первых, ни посоха, ни маны. Во-вторых – бежать-то некуда! И все же он гнал от себя эти мысли. Не потому, что на что-то надеялся, а просто чтобы не киснуть в тоске и безысходности. Дабы хоть чем-то отвлечься, он начал пытаться сотворить какое-нибудь простенькое плетение аурой, точь-в-точь как учил Оболиуса.

Где-то теперь этот несносный оробосский мальчишка, рыжий, как огонь, и толстый, как поросенок? Судьба свела его с Толлеусом в Олитоне через пару дней после того, как бывший настройщик манонасосов пересек границу. С тех пор внук олитонской трактирщицы прислуживал кордосцу, а тот дал парнишке несколько уроков Искусства, поскольку у него обнаружился настоящий дар.

Сколько старик ни пыжился, ничего не выходило. Теорию он знал отлично, прекрасно понимал все особенности. Но сказывался столетний опыт работы с посохом: аура кордосца сама собой начинала искать искусный инструмент, игнорируя все остальные команды. В итоге Толлеус махнул рукой. Для него это пустая трата времени, баловство. Слишком сложно все делать самому, когда привык к комфорту. Это как если всю жизнь летать, подобно птице, а потом лечь и, словно змея, ползти на брюхе. Ему нужен посох или, на худой конец… Амулет! Провидение ли постаралось или счастливая случайность, но посольские искусники не тронули целительский жилет, а стало быть, и его управляющий амулет, архейскую реликвию. Видимо, побоялись вмешиваться в его настройки. И то верно: жизнь старика напрямую зависит от работы этого лечебного амулета, встроенного в железный каркас. Пожалуй, даже сам Толлеус сразу не вспомнил бы, как там что наверчено, – конструкция за долгие годы многократно изменялась и усложнялась. В общем-то тюремщики правильно сделали, опасаться бывшего настройщика манонасосов не стоит. Манокристалл они забрали, так что искусник своим амулетом ничего не выиграл, и все же теперь возможностей у него чуть-чуть больше.

Перед Турниром Толлеус многое скопировал из своего посоха в этот архейский артефакт – были причины. Увы, не все влезло, посох умеет сжимать заготовки плетений, а амулет нет, поэтому емкости у них сильно отличаются. Но все же что-то – это лучше, чем совсем ничего. Надо только проинспектировать, что же осталось. Только чуть-чуть попозже, сперва хочется узнать другое – сохранилась ли возможность составлять новые плетения.