Евгений Вальс - Ялиоль и колыбели Богов

Карета остановилась на дороге, огибающей озеро и уходящей в глубь мрачного леса, вставшего сплошной стеной. Но вовсе не лес преграждал им путь. Наперерез двигалось полчище куда-то устремлённых спекланов. Топот тысяч быстрых коротких лап смешивался с шуршанием зеркальных игл, покрывавших их спины. Шипы на спине спекланов едва достигали человеческого колена. Пассажиры экипажа и кучер некоторое время стояли, ошарашенные зрелищем. Арсений знал много историй, когда эти существа стаей нападали на людей, но сегодня они не обращали внимания на возможную добычу.

– Ты когда-нибудь видел, чтобы животных, которые считаются редкими, было так много? – спросил юного священнослужителя Катрам; хотя спекланы не нападали, оставаться на дороге было опасно.

– То, что мы видим, ещё раз доказывает слова Таласа о нарушении гармонии окружающего мира, – ответил Арсений, забравшись в экипаж вслед за жрецом и прикрыв за собой дверь.

– Да, началось…

– Очевидно, звери не только первыми почувствовали перемены – их пугают последствия!

Стадо зеркальных ежей казалось нескончаемым, и кучеру велели свернуть к озеру. Картам рассудил, что на песчаном берегу, вдали от опасных спекланов, переждать будет спокойнее, к тому же гарофы вдоволь напьются и отдохнут. Почуяв близость воды, птицы ускорились, а когда их освободили от упряжки, они поспешили окунуться в озеро, чтобы остудить разгорячённые крылья. Катрам выбрался из кареты и окинул пристальным взглядом песчаный берег. Место в стороне от спекланов казалось тихим и безопасным, но меры предосторожности не помешают.

Катрам накинул капюшон плаща и, сцепив пальцы в замок, встал между зеркальным стадом и каретой. Все жрецы первой касты обладали особой магией, и на тыльной стороне ладоней Катрама отчётливо виднелись «впаянные» в кожу три разноцветных полупрозрачных магических камня, окружённые шрамированием в виде витиеватого рисунка. Обратив тыльную сторону ладоней к себе, маг задумчиво посмотрел на голубые, белые и красные камни.

Склонив голову, он чётко проговорил слова древнего заклятия: « Ихвэ батур !». Красные камни вспыхнули, и от них по шраму распространилось свечение. Взмахнув рукой, маг откинул возникший сгусток магической энергии на землю. Там, куда упала капля красного света, появился лучистый круг и сразу впитался в почву. Сделав ещё несколько таких взмахов, маг окружил карету заклятиями.

– Теперь, если кому-то из них или другим тварям вздумается поживиться плотью, им придётся самим превратиться в жертву.

Арсений с недоверием смотрел на переливающийся красным магический щит.

– Испепеляющее заклинание? – задумчиво спросил он. – Разве не проще было использовать защитное, чтобы никому не навредить? Например, более безобидное отбрасывающее.

– Предпочитаю убивать врага сразу, – раздражённо ответил маг.

– Но почему?

– Лучше, когда враг мертв, а не озлоблен…

Катрам подошёл к выбравшейся на берег гарофе и сказал, поглаживая лиловое крыло:

– Не понимаю, почему доринфийцы предпочитают разводить коней? Они кажутся такими непрактичными. Наши гарофы мало едят и движутся гораздо быстрее.

В его взгляде читалось восхищение. Гарофы выглядели ухоженными и здоровыми, ведь люди весьма бережно содержали крылатых «скакунов», считая их подарком бога Архиса, и даже вместо хлыста использовали веер.

– Доринфийцы стремятся во всём быть не похожими на нас, – ворчливо отозвался юноша.

– Но спят они, как и мы, лёжа…

Арсений тяжело вздохнул и вернулся в карету, не поддержав шутку мага. Его распирало недовольство: Катрам снова не согласился с ним и не позволил сделать что-то самостоятельно. Взглянув на Ялиоль, лежащую на скамье, он погрузился в поток воспоминаний детства. Сейчас, картинки обрели утраченную яркость, проснулись забытые переживания. Арсений увидел Ялиоль впервые, когда отец привёз его из маленького городка на востоке Фалидара, где он родился и жил до семи лет. Неожиданная разлука с матерью и братом глубоко ранила его сердце.

С первого дня в чужой стране он обрёл друга – маленькую девочку, покорившую его необычной красотой, пугающей других. Молочно-белая кожа Ялиоль и белоснежные волосы восхищали Арсения. Её тёмно-вишнёвые глаза, невероятно большие даже для ребёнка, светились добротой, и даже когда другие дети обижали Ялиоль, во взгляде не вспыхивало злобы. Будь Арсений постарше, он сказал бы: глаза принцессы – отражение её чистой души, но ему было семь, потому он лишь удивлялся тому, что ласковая и милая Ялиоль может кому-то не нравиться.