Алексей Иващенко - Пробуждение. Начало пути

Эта мысли мне показалась смутно знакомой, где то я уже такое слышал.

– Так что, – продолжал вещать вождь при этом, пережевывая такое количество мяса, что разобрать его было очень трудно. И как он умудряется говорить с набитым до такой степени ртом. – Сильную наследственность нужно передавать. И чем больше, тем лучше. Ты я вижу не прочь помочь нам с этим делом. – Хохотнул Бар-Фаст дожевав.

– Я же сказал, нет извините.

– Твое право, – опять рассмеялся вождь, но по глазам было видно, что он надеялся, что я скажу да.

– Хоть ты и хиляк, и врядли будешь отменным воином, не обижайся парень, но голова у тебя не только для того что бы в нее есть, да говорят с тобой те с кем хотят поговорить многие, а значит в чем то ты особенный.

– И почему так тихо, – гаркнул вождь. И, правда, все пирующие притихли. По тому, как один онтис хотел вызвать кого-нибудь на бой, но ни кто не спешил, и был этим онтисом Вортис.

– Да уж, – почесал вождь затылок, – и что никто из вас обормотов не хочет сразиться с этим молодчиком? После его слов онтисы начали робко подниматься один за другим, не отстала и Парка.

– Да сидите уже храбрецы, – привстал вождь, наконец-то хороший противник попадется, тут и копья можно взять, но до первой крови ты как согласен Вортис? Вортис был, конечно, не против. Бойцы вошли в центр, разминая плечи в предвкушении битвы. Я был не прочь посмотреть начало, как собственно и весь бой, но начало я все же собрался пропустить, так как природа после выпитого алкоголя брала свое. А площадь без деревьев была большой, бежать до ближайшего укрытия было далековато, а на виду у онтисов не очень хотелось, хоть и все они сейчас были увлечены битвой. Как и не хотелось осквернять их священное дерево. Так что, справедливо рассудив, что успею добежать к деревьям, и обратно пока никто ни кого не одолеет. Я добежал до ближайших деревьев оправился, обернулся назад. Ну, шум еще не стих значит пока никто не победил. Или наоборот победил, нет, тогда бы шумели громче, чем обычно.

– Ну что облегчился?

– Да, – ответил я, не поняв кому.

– Вот и славно, а то было б как-то неудобно

– Что неудобно? Только и успел спросить я. Тьма.

Тьма, тряска, смутные моменты ясности, ясности в кавычках, только и видел несколько мгновений синее что-то словно через туман, наверное, небо. И снова тьма и боль в голове и спине, будто меня привязали за лошадь и волочили по камням. Наконец-то я смог разлепить глаза, и синего не было, а было черно и только откуда-то снизу появлялось красное. Ночь, наверное, ночь, это костер, подумал я.

– А парнишка то пришел в себя, Свейн поверни-ка его к костру, пообщаемся хоть. Меня подняли и облокотили о камень, холодный надо признать, а одежды мне ни кто другой не дал, был я в том, в чем пил. Ну, хоть не убили и то хлеб, а связали то, как хорошо по рукам ногам и еще на шее ошейник какой-то.

– Это парень для того сто бы ты с шортаком свои не связался. – Ответила фигура в черном балахоне, но не та, что Свейн. Вообще у костра их было двое этот говорун и Свейн и оба в балахонах.

– Можешь голову мне почесать, а то чешется очень, да и представился, а то я знаю, как друга твоего зовут, а тебя нет. А вы меня уж точно знаете, раз похитили.

– Я тебе сейчас так почешу, опять отдыхать будешь, – приподнялся говорун.

– Марше, таер корен, Шартес. Прозвучал из темноты голос, но это был не Свейн.

– Шартес, – присел говорун, сверля меня злобным голосом, а тебя парень я еще уму разуму поучу.

– Хотел бы уже поучил, да и если хотели бы давно уже убили, зачем бы так замораживались, взяли бы меня на пиру тепленьким.

– А может мы тебя в особом месте пытать, и убивать будем, не ради развлечения, а только корысти, не думал умник. Хотя и развлечение тоже, рассмеялся говорун.

– Такое тоже может быть, – странно голос мой не дрогнул и страха я не испытывал, может не отошел еще, а может и правда было все равно. Хотя нет бред, как может быть все равно, если тебя хотят убить. Говорун только плюнул в костер. А вот Свейн рассмеялся, – а он не так уж и плох, как может показаться на первый взгляд. – Свейн подошел ко мне сдавил нос пальцами, от чего рот открылся, и туда полилась горячая, тягуча жидкость.

– А теперь спи, – помутневшим взором глянул я на уходящего Свейна. Так приятно спать, легкое раскачивание, не хочется просыпаться, но в тоже время интересно, как там Шора поговорила ли с Нхагой? Да и про свой кошмар рассказать охота. Давно такого мне не снилось, а со мной во сне очень много всякого происходило. Может вообще все это сон? А сам я лежу, где-нибудь в коме? И все это мне снится? Да нет, уж очень реальное, да ощущается хорошо. Как, например вот эти два ярко светящих пятна, которые уж очень хотят прервать мой сон. С неохотой открыв глаза, я обнаружил, что два этих ярких пятна это ночные светила. И увидев, их я испытал и огорчение, и облегчение одновременно. Облегчение от того что все мои приключение это не сон. И огорчение от того что все мои приключения не сон, а именно последнее, в котором меня похитили. Свейн и Шартес тихонько переговаривались. Неужели, не хотят меня разбудить, нет врядли, да и покачивание это убаюкивает. Покачивание? Не думаю, что это ездовое животное или не дай Темный летающие. Лежу я, судя по всему на деревянных досках. Так что это или повозка или лодка. Сколько тут нахожусь, не видел рек годных для судоходства. Да и знаю я о географии не так много из рассказов Ворши только. О как же нос чешется. Нет смысла терпеть и скрывать то, что я уже очнулся. Все равно ничего полезного я не узнаю, Свейн и Шартес переговариваются очень тихо, но услышать можно, если сильно постараться, что я и сделал, и узнал только то, что этот язык мне незнаком. Как же я привык к Пухле, который мне с этим помогал. Интересно как он там, ищут ли меня и сколько времени уже прошло? Но нужно разбираться с проблемами по мере возможности. Разберемся с той, с которой я могу.