Екатерина Попова - Жизнь за жизнь

– Тише, тише. Ты, наверное, немного запуталась, они не могут быть все плохими.

– Они пытались убить меня. И кажется, у них это получилось.

– Разве нас можно убить? – неуверенно спросил я.

– Можно. Ещё как.

Она начала кашлять, булькая чем-то в горле, а потом протянула мне книгу, точно такую же, как я нашёл в первом секторе, когда провалился через пол. Это была карта второго сектора.

– Я нашла её случайно, когда пряталась. Ты знал, о ней, правда?

– Да. У меня уже есть от первого сектора. Все остальные у Сумаха.

– Это он тебе сказал? – и снова булькающий кашель.

– Нет. Я случайно увидел.

– Значит, они держат это в секрете.

Я прижал её к себе покрепче. Кажется, кашель прошёл.

– Дэя, держись.

Мои руки сжимались всё крепче и крепче, пока я не почувствовал, как что-то тяжёлое опустилось мне на плечо. Это была ладонь Сумаха.

– Дэй, она мертва.

Я слышал его слова, но они никак не доходили до моего разума. Этого ведь просто не может быть! Как можно убить диклеста? Зачем? Мы ведь помогаем людям.

Я, наверное, на какое-то время впал в прострацию потому, что не замечал того, что происходит вокруг, где я нахожусь и кто со мной. И зачем я вообще здесь сижу? Всё это казалось каким-то безумным сном. Он крутился в голове вихрем из воспоминаний, мыслей, домыслов. Вот, я курю у себя на балконе медицинскую сигарету, которая должна вылечить мои простуженные лёгкие, а вот, я убиваю начальника Отдела Порядка. В какой-то момент я лежу вместе с Калли, и мы с ней смотрим на небо и плывущие облака по нему. А потом, перед глазами встаёт смерть Мехи. Смерть! Какое странное слово. Оно имеет горько сладкий привкус на губах и отдаёт кислинкой от которой хочется поморщиться или зажмуриться. Но ни то, ни другое не удаётся потому, что в мозгу сидит рефлекс, который дёргает за нейронные ниточки и заставляет держать глаза широко открытыми.

– Дэй! Дэй!

Донеслось до меня откуда-то из далека. Потом чьи-то руки подхватили меня и потащили куда-то в неизвестном направлении. Я всё ещё пытался держать Дэю, но руки ослабли, и она осталась лежать посреди коридора заброшенной больницы. Мёртвая голова продолжала смотреть стеклянными глазами в сторону окна и лучи закатного солнца играли на застывших зрачках.

Потом снова была пустота, звенящая, голодная до мыслей и не принимающая компромиссы.

*

– Дэй!

Я почувствовал удар по щеке и последующую за ним обжигающую боль. Перед глазами возник Сумах с испуганными глазами и сжатыми кулаками.

– Ты чего дерёшься? – спросил я, потирая место удара.

– Потому, что ты вырубился, как до этого Дэя. Я не мог привести тебя в чувства целых пять часов. Я остался наедине с ужасом этих мест. Знаешь, как мне было страшно?

– Догадываюсь.

После нескольких часов проведённых внутри самого себя, кажется я немного понял, чего хочу и как это сделать. Медленно повернув голову вправо и услышав жуткий хруст, я начал на шее искать выпуклости. Сумаха от увиденного начало тошнить, и он отвернулся, даже не спрашивая, что я делаю. Щелчок, второй. Потом, надавив ногтем на место рядом с сонной артерией и разорвав его, я потянул за тонкую жилку и просто вырвал её.

– Как хорошо. – произнёс я и встал.

– Что ты сделал? – спросил Сумах, поворачиваясь.

– Убрал боль. Убрал часть чувств, чтобы не сойти с ума.

– Но так нельзя! Ведь именно чувства делают нас людьми.

– Вас! Не меня. – возразил я. – А мне надоело страдать по тем, кто был мне дорог.

– И ты сможешь жить с этим?

Я не ответил. Мне кажется, я уже проделывал такое и не раз.

– А как же Калли? – не унимался Сумах.

– Ты нашёл её здесь?

– Нет. Значит она ушла с остальными. Записок больше не было?

А где же книга-карта? Только сейчас вспомнил я. А может и чёрт с ней?

– Сумах, около нас с Дэей была такая странная книга, ты не видел?

Парень заметно замялся и отвернулся.

– Ну… это… я подобрал…

– Ты же ведь знаешь, что это такое? Зачем вы всё скрывали от меня? Я ведь не сделал вам ничего плохого.

– Дело не в тебе.

– А в чём? – меня этот разговор, откровенно говоря, начинал выводить из себя.

– Дело в игре.

Я схватился за голову, чтобы не завыть от досады.

– Только не говори, что вы были изначально в курсе того, что тут происходит? Сумах, почему ты молчишь? Просто ответь! Вы всё знали! А Калли? Она тоже была в курсе?! Но… как же, все эти вылазки, тоннели… – я запнулся. Значит ли это, что чувства Калли были ко мне не настоящими? Это вообще всё было фикцией?