Мария Семенова: Зимняя жертва [litres]

– Да. Как и ты, мы все знали о них лишь то, что они есть… Иногда мы получали от них вести и приказы… Но сегодня… – Арза-Бану на миг склонила голову и прижала руку к груди отлично знакомым Шираму движением, – они пришли к нам сами. Верховный жрец Отца-Змея поведал мне о черной волшбе, творимой здесь, в этом храме. Он сказал – ты не должен стать жертвой безумной найины. Тебя ждет другая участь.

– И какая же? – сквозь зубы спросил Ширам.

– Мы поедем в Великий Накхаран, к священному белому камню. Там ты будешь лишен сана, извергнут из рода и отрешен от племени накхов. Ты примешь волю богов и своего народа как мужчина и воин. Ну а потом – делай что хочешь. Можешь броситься в пропасть, можешь забрать свою царевну и уехать в Аратту. Никто тебя не тронет – ведь для всех нас ты умрешь.

Как Ширам ни держал лицо, а все же земля покачнулась у него под ногами. Он не ожидал, что саары в противостоянии с ним зайдут настолько далеко. Жрецы Отца-Змея? Что такое говорит эта женщина? Впрочем, какая разница! Вчера сына Нимая поцеловала белая кобра, сегодня жрецы, которых триста лет никто не видел, вдруг пришли к Арза-Бану – а завтра в Старом Накхаране белый камень человечьим голосом возвестит, что Ширам, сын Гауранга, должен уйти!

Весь Накхаран вдруг показался саарсану ямой со змеями, готовыми жалить друг друга до смерти. Ему стало тошно и невыразимо противно.

– Значит, вы объявили меня низложенным, – тяжело роняя слова, проговорил он. – Что ж, я, саарсан, объявляю вас бунтовщиками и изменниками и приговариваю к смерти. Ты была мне почти как мать, Арза-Бану! Когда я сожгу твою крепость, обещаю: ты умрешь от моей руки. Это все, что я могу для тебя сделать – в память о том, что нас прежде связывало…

Арза-Бану смотрела на него так, словно находилась не в паре шагов, а где-то бесконечно далеко.

– Раз так, никто из вас не выйдет отсюда живым, – бесстрастно отвечала она.

– Их там сотен пять, – сообщил разведчик, входя в дом. – И подходят все новые.

– А нас и восьми десятков не наберется, – заметил Даргаш. – Мы можем только умереть со славой…

– Мы умрем за тебя, саарсан! – послышались голоса со всех сторон.

– Нет, – процедил Ширам, поднимая голову.

Он быстро прикидывал, что можно предпринять прямо сейчас, пока враги готовятся к нападению или все еще надеются, что он сдастся. Отступить, укрыться в храме Найи? Там можно продержаться долго. Заставить найин открыть, где находятся тайные выходы из храма, ибо, несомненно, они там есть… Уйти в горы, оповестить род Афайя, попытаться заново собрать союзников… И погибнуть где-нибудь в одиночестве, окруженным, затравленным, среди родных снежных пиков… Или, если повезет, переломить судьбу о колено – и тогда он зальет Накхаран кровью. Пощады не будет никому. Каждый род, каждая семья предателей зажжет свой погребальный костер!

Ширам случайно поймал взгляд Аюны. Царевна глядела на него с откровенным ужасом. Саарсан вдруг увидел себя в ее глазах, словно в серебряном зеркале. «Отец, ты гордился бы мной сейчас, – подумал он с горечью. – Вот таким ты и хотел меня видеть…»

Ширам всегда знал, что в нем крепко сидит отцовская тьма. Он старался загнать ее как можно глубже, но она была всегда наготове, ждала своего часа. Сейчас он ощущал себя истинным сыном Гауранга, готовым лить кровь без жалости. Если он вступит на этот путь, вскоре любые сомнения исчезнут – останется лишь ненависть…

– Саарсан, они двинулись к воротам!

– Там не только Бунгар, – севшим голосом сообщил Даргаш. – Там наши, Афайя…

Нерушимая готовность погибнуть за своего вождя на лицах воинов сменялась растерянностью и болью. В прежние времена саары порой воевали друг с другом, но поднять оружие на кровных родичей – такого в Накхаране отродясь не бывало!

Кровавый морок, одолевший было Ширама, вмиг развеялся. Он встал, поглядел на одинокий непарный меч в своей руке. «Так вот почему Мармар забрал один меч, а второй оставил мне. Скоро мы встретимся, брат…»

Саарсан знаком приказал воинам стоять на месте и пошел к воротам один. Единственное, что его сейчас занимало: кто попытается выйти против него первым? Или они нападут все вместе?

Он вышел с подворья и остановился, глядя в темноту, готовясь уйти в нее навсегда.

– Ширам! – окликнул голос, от которого у сарсана волосы встали дыбом.

Перед ним стоял старый накх в длинном неподпоясанном одеянии. Седые волосы свисали на грудь и спину. На плечах, словно тяжелое ожерелье, лежала белая кобра.