Эмили Болд - Тени. Сплетенные тьмой

– Здесь есть вся необходимая информация, Эбигейл, – объяснила она. – План здания школы, расположение жилых помещений, справочник с правилами и расписание занятий в комнате антиагрессий, я расписала тебе их на третьей странице. Эти занятия обязательны. Кроме того, здесь указано время, когда закрываются ворота. – Директриса внимательно посмотрела на меня. – Необходимо строго соблюдать этот режим!

Я послушно кивнула: видимо, Флоренс ждала именно этого. Она заботливо положила мне руку на плечо и повернулась ко мне.

– Ты справишься, – шепнула она мне с уверенностью, и поля ее шляпы коснулись моей щеки.

– Конечно, – успокоила я нас обеих. Правда, приготовленный буклет с сотней страниц правил казался мне, скорее, проблемой. Я ненавидела правила!

– Тогда пришло время проводить тебя в твою комнату, – подытожила Маргарет-Мод и движением руки указала направление. – Сюда, пожалуйста.

Флоренс подняла мою сумку, но миссис Тремблэй покачала головой.

– Сожалею, но по опыту известно, что долгое прощание лишь усугубляет ситуацию.

– Но мне бы хотелось посмотреть, как Эбби будет жить оставшиеся школьные годы, – вмешалась Флоренс.

Маргарет-Мод покачала головой.

– Можете быть уверены, Эбигейл не будет ни в чем нуждаться. – Она забрала сумку из рук моей приемной матери и дружелюбно, но решительно улыбнулась. – Прощайтесь. Я уверена, Эбигейл не терпится осмотреть здесь все.

Как же она ошибалась!

Я заставила себя улыбнуться, когда Флоренс, озадаченная словами миссис Тремблэй, приобняла меня.

– Тебе понравится, – заверила она меня охрипшим голосом.

– Определенно, – ответила я. Мне не оставалось ничего другого.

– Во всяком случае, здесь лучше, чем в колонии для несовершеннолетних. – Я не поняла, кого хотела подбодрить Флоренс этими словами. Меня или саму себя.

– Я разберусь, – уверила я ее и постаралась проглотить ком, что встал у меня в горле, но напрасно. Я не любила излишние нежности, но именно в этот момент мне ужасно не хотелось, чтобы Флоренс уезжала. Она погладила меня по спине и прижала к себе так, что я уткнулась в ее волосы с химической завивкой: они казались очень мягкими и выглядывали из-под шляпы, как маленькое облачко. От запаха лака у меня зудело в носу, но я понимала, что буду скучать по нему, как только он исчезнет.

– Постарайся не делать глупостей, Эбби, – всхлипнула она и, обхватив мое лицо руками, с чувством глубокой привязанности пристально посмотрела на меня. – Я не хочу, чтобы тебя отнимали, слышишь? Но ты должна мне помочь. Ты должна поступить правильно. – Она со слезами на глазах нежно погладила меня по щеке. – Я люблю тебя, Эбигейл. Не забывай это.

– Все в порядке. – Почему было так больно глотать? Почему мне казалось, что меня разрывают на куски? Почему, черт возьми, я не могла преодолеть себя и сказать ей в ответ, что я тоже ее люблю? Почему все, что я смогла выдавить из себя, – это «Все в порядке», когда на самом деле меня охватила паника при мысли, что я останусь здесь одна?

Сделав шаг назад, я взяла рюкзак и потерла внезапно похолодевшие руки.

– Когда вы попрощаетесь, для тебя начнется новая жизнь, – радостно сказала Маргарет-Мод и протянула мне сумку.

Ну конечно! Когда вы попрощаетесь…

Я незаметно покачала головой в ответ на такую чуткость – и это от директора школы – и закусила губу, чтобы скрыть дрожь.

– До скорого, Эбби, – всхлипывая, сказала Флоренс и помахала рукой.

– До скорого, – прошептала я и последовала за Маргарет-Мод по коридору. В новую жизнь. В счастливую жизнь, если верить глянцевому буклету.

Бастиан Тремблэй стоял у окна тренировочного зала. Зала антиагрессий, который в школе прозвали «Четырьмя стенами». По его спине стекал пот, а кулаки продолжали пульсировать после тяжелой тренировки с боксерской грушей. В школьный двор, что находился прям под ним, через ворота заехало такси. Но это его совсем не интересовало. Девушка с фиолетовыми волосами, растерянно стоявшая у входа, приковывала его взгляд. Было в ней что-то особенное, что видел только Бастиан, хотя она сама даже не догадывалась об этом.

Несмотря на боль в пальцах, Бастиан снова сжал руки в кулаки, потому последнее время в нем все сильнее бушевала ярость. Она рокотала в его крови и лихорадила голову. День ото дня она будет становиться все сильнее, пока полностью не овладеет им, если, конечно, до этого он сам не сможет с ней совладать. Загнанный в угол отчаянной злобой, он разорвал ворот футболки и крепко обхватил кольцо, висящее на шее.